– Родная, все будет хорошо, – я оставил тарелки и подошел к ней, – клянусь.
– Ну пожалуйста.
– Я не стану ломать над этим голову. Мне просто интересно. И еще хочется, чтобы Хьюго узнал, в чем дело. Я понимаю, что, скорее всего, ничего не выясню, ну и черт бы с ним.
Кажется, мне удалось ее убедить, но не до конца. По радио передавали “Зеленые яблочки”, в исполнении Дина Мартина эта веселая песня звучала тоскливо и печально, как будто едешь ночью по дороге далеко-далеко от дома, и мне вдруг захотелось обнять Мелиссу.
– Иди сюда. – Я забрал у нее скатерть и швырнул на стол. – Давай потанцуем.
Мелисса, помедлив мгновение, глубоко вздохнула и прижалась ко мне. Я обнял ее, и мы, покачиваясь, медленно закружили по кухне. Свечи мерцали и гасли одна за другой, ветер трепал невидимые кроны деревьев, шуршал, не смолкая, точно морской прибой, постукивал дверью.
Мы могли бы пожениться в саду, хороший ландшафтный дизайнер за неделю приведет его в порядок. Правда, Шон говорил, что заявление о бракосочетании нужно подавать за несколько месяцев, но Хьюго наверняка доживет, я в этом не сомневался, тем более ему будет чего ждать, – а может, по такому случаю для нас сделают исключение? Мама наверняка всю церемонию будет плакать, отец наконец улыбнется, впервые за много месяцев, Шон с Деком станут весело надо мной прикалываться, Зак исхитрится испоганить свадебный торт, Карстен окажется похож на высоченного дядю Фестера и угрюмо произнесет речь с таким акцентом, что ни слова не разобрать, Мириам проведет какой-нибудь ритуал для прочистки чакр, чтобы брак получился долгим и счастливым, и мы все будем танцевать до зари. Можно
[22] даже пригласить детективов – пусть супружница Мартина неодобрительно разглядывает интерьер, а Рафферти наверняка улизнет пораньше с чьей-нибудь заграничной троюродной сестрой, с него станется… Мелисса вздохнула, прижавшись к моему плечу. Я зарылся лицом в ее волосы.
8
Наконец вернулись детективы. Заявились ранним утром, я как раз пытался совладать с радиаторами – начались осенние заморозки, Хьюго плохо переносил холод, из батарей нужно было стравить воздух, но, разумеется, никто не знал, где ключ, так что пришлось мне вооружиться отверткой и старыми полотенцами, я был весь в пыли и уайт-спирите. Рафферти и Керр пришли в отутюженных костюмах с иголочки, выбритые до блеска и готовые свернуть горы.
– Доброе утро, – весело поздоровался Керр. – Вы, наверное, уже подумали, что мы вас бросили? Скучали по нам?
– Это он так шутит, – пояснил Рафферти. – По нам никто никогда не скучает. Мы уже привыкли и даже не обижаемся.
– Входите, – после дурацкой паузы предложил я. – Дядя наверху, работает, но я…
– Нет-нет, – Рафферти вытер ноги о коврик, – пусть работает, не надо его тревожить. Мы буквально на пять минут и тут же уйдем. Ну что, на кухню?
Я предложил им чаю или кофе, вместо этого принес стаканы с водой, вымыл руки и уселся за стол напротив детективов; Керр достал блокнот, Рафферти окинул взглядом сад (повсюду опавшие листья, реденький зябкий свет играет на обрывках целлофана, занесенных ночным ветром) и принялся втирать, мол, с новыми растениями будет даже краше. При появлении копов я, как и прежде, содрогнулся всем телом, но на этот раз хотя бы не впал в ступор. Раз они вернулись, значит, есть новости, и если мне повезет и я не облажаюсь, они обязательно ими поделятся.
– На всякий случай уточню, – произнес Рафферти, когда мы наконец все расположились за столом. – На прошлой неделе мы забрали у вас это, помните? Вы еще сказали, она ваша?
Он пролистал фотографии в телефоне и протянул мне снимок старой красной толстовки с капюшоном, разложенной на белой поверхности рядом с бумажным пакетом. На толстовку прикрепили ярлык, который выглядел одновременно и смешно, и зловеще.
– Вроде моя, – ответил я. – У меня была красная толстовка, но я не уверен, эта ли…
– Ваши брат и сестра подтвердили, что у вас была точно такая же.
– Да. Многие носят красные толстовки. Я не могу сказать наверняка, что конкретно эта…
– Постойте-ка, – Рафферти снова достал телефон, – может, так вам будет проще. – Он пролистнул до очередного снимка и показал мне экран.
На фото я сидел среди маргариток, привалившись к стволу дерева, с банкой газировки в руке, и улыбался в камеру. Я казался таким юным – худой, с открытым лицом и растрепанными волосами, – что на миг невольно зажмурился. Хотелось крикнуть: парень, беги, быстро и далеко, а то превратишься в меня, и тогда уже будет поздно.
– Это вы, – сказал Рафферти, – верно?
– Да. А откуда у вас…
– Когда примерно, не подскажете?
– Летом в этом саду. Наверное, тем летом, когда мы окончили школу. Где вы взяли…
– Согласен, дата на снимке это подтверждает. Видите, во что вы одеты?
Джинсы, белая футболка, поверх нее – расстегнутая красная толстовка с капюшоном.
– Да.
– Как вы думаете, это та же самая толстовка, которую мы тогда забрали с собой?
– Не знаю. Возможно.
– Карманы такой же формы, – указал Рафферти, листая фотографии. – Такая же ширина манжет. Такая же кожаная бирка на собачке молнии. Слева на груди такой же кружок с логотипом. Такая же отделка на капюшоне, видите, внутри? Белая в черную полоску?
– Да, – ответил я. – Вы правы. Выглядят одинаково.
– Одинаково, да не совсем, – поправил Керр. – Найдите разницу.
Я понимал, что не сумею заметить того, о чем они говорят. Копы терпеливо ждали, пока я листал туда-сюда фотографии, с каждой секундой чувствуя себя все глупее.
– Не вижу, – признался я наконец и вернул телефон Рафферти.
– Нет? – Он повертел телефоном, точно фокусник колодой карт. – Ну и ладно. Это мелочи. Сойдемся на том, что это ваша толстовка, так ведь?
– Похоже, да, – выдавил я.
Керр записал мои слова.
– Тут нет никакого подвоха, – усмехнулся Рафферти. – Мы не собираемся арестовывать вас за то, что конфискованная толстовка когда-то принадлежала вам. Вот и ваши кузены твердили так же: не знаю, может, его, может, не его, мало ли толстовок, вы проверили, сколько таких продается в Ирландии?.. Они вас в обиду не дадут, верно?
Я бы этого не сказал – учитывая недавние события.
– Наверное, – согласился я.
Рафферти наставил на меня палец:
– Не говорите так, словно это какая-то ерунда. Это замечательно. Друзья, оно, конечно, хорошо, но кровь не водица, в трудную минуту выручит только родня. Взять хоть вас: вы переехали к дяде, чтобы за ним ухаживать. Я к этому и веду – своим надо помогать.
– Cтараюсь как могу, – глупо ответил я.
