Айвен и сам пил, и в Крис запихнул, невзирая на ее отчаянное сопротивление. И долго жаловался мне потом, что вскрытый лосиный череп изредка является ему в кошмарных снах. Обзывал меня злой женщиной. И охотился исключительно на оленей, а горбоносых копытных обходил седьмой дорогой и плевался как верблюд, а не как медведь.
Мы шли, шли и шли через лес, форсировали реки, перебирались через невысокие горы, скорее похожие на холмы, останавливались на ночлег в удобных распадках. Зверья непуганого вокруг было видимо-невидимо, люди до этих благословенных мест еще не добрались и нагадить не успели. Мы даже почти не трогали сделанные на острове запасы рыбы, но упорно волокли их дальше на себе, потому что лучше быть готовым ко всему.
Наши с Айвеном отношения за это время словно вернулись туда, откуда все началось: у меня сложилось полное впечатление, что мы семья, причем уже давно и привычно, когда муж и жена понимают друг друга с полуслова, с полужеста и даже с полумысли. И вместе заботятся друг о друге и общем ребенке. Но… но и на этом все.
Понятно, что мы так уставали в дороге, даже будучи медведями, что на объяснения и выяснения отношений просто не было сил. Жаль, что на поцелуи и нечто большее тоже не было. В смысле — Айвен не делал попыток сблизиться, только обнимал лапами во сне и закрывал от ветра, я тоже к вечеру так выбивалась из сил, что не провоцировала никаких хулиганств. Хотя все время думала о них.
И так продолжалось всю дорогу, мне даже стало казаться, что мы вечно шли через этот лес и будем вечно идти дальше.
Но однажды мы проснулись оттого, что медвежьи носы уловили близкий запах дыма и пороховой гари. Запах человека. Запах опасности.
Глава 47
— Судя по моим расчетам и по той карте, что висела в конторе, до станции осталось всего с десяток миль. —
Большой медведь нервно подергивал ушами и шумно нюхал воздух. — Так что люди в этом лесу встречаются. Наверняка кто-то из обслуживающего персонала пошел на охоту, это нормально и не опасно.
— Угу, особенно не опасно нарваться на охотника с ружьем, если Крис, как всегда, выскочит из кустов первая и побежит кувыркаться на опушке. — У меня не было ни малейшего доверия к гуманизму здешнего населения. — Мне кажется, лучше сделать крюк в лишний десяток миль, но не ходить в ту сторону, откуда так… воняет.
В последнее время у меня и в человеческой ипостаси резко обострился нюх. Мне уже не надо было перекидываться в мишку, чтобы почуять человека, шебуршащегося в кустах за пару холмов и перелесков от меня. Судя по тому, как реагировали на разные запахи Айвен и Кристина, у них все обстояло примерно так же. Интересно… вряд ли у меня в человеческом носу отросло столько обонятельных рецепторов, сколько есть у медведей. Тогда чем же я эти запахи чую?
А, не время для вопросов. Наше неспешное путешествие сквозь дебри севера закончилось слишком внезапно, и я в глубине души почти жалела об этом. Знаете, в лесу было… хорошо. Наверное, жить тут, имея только человеческий или только медвежий облик, трудно, но, если есть возможность совмещать, разом все становится гораздо проще и комфортнее. Жаль, что нельзя плюнуть на цивилизацию и остаться на год-другой…
Уф-ф-ф. Так, бесполезные мысли прочь. Следует занять мозги чем-то более конструктивным.
— Я знаешь о чем подумала?
Большой медведь, напряженно прислушивавшийся и принюхивавшийся к лесу, вопросительно шевельнул плечами, давая понять, что он меня внимательно слушает.
— В каком виде мы выберемся на станцию? То есть тот самородок, который мы нашли на острове, дорогу нам оплатит, конечно, но только если его у нас примут, а не попытаются обобрать трех бродяжек и выкинуть вон.
— Он не такой уж большой, чтобы ради него затевать… — начал было Айвен и замолчал.
— Вот-вот. Жадность иногда и на крохи зарится. Смотри, у нас несколько проблем, которые надо решить прежде, чем мы выберемся к людям. Во-первых, нам нельзя оставаться собой, но это мы еще на острове обсуждали.
Наша троица из мужа-белого, жены-метиски и дочери пяти лет мгновенно себя разоблачит, если на станции есть соглядатаи этого босса, как его там.
— Поодиночке не пущу! — мгновенно рассердился Айвен. — Это плохая идея. Ни тебя с Крис не пущу, ни тебя одну, понятно?!
— Да понятно, понятно, — отмахнулась я, вздохнув про себя по поводу его упертости. — Я уже усвоила и предлагаю сделать по-другому.
— Хм.
— Смотри, даже если нас будет трое, то пусть это будет не семейная пара с ребенком, а, например… бабушка с двумя внуками мужского пола. Одним совсем маленьким и одним просто молоденьким. Почтенная дама, возвращающаяся от непутевого сына-старателя и увозящая на большую землю его детей, чтобы дать им нормальное воспитание-образование и вот это все. М-м?
— Так. Судя по твоим хитрым глазам, а также исходя из того, что меня за подростка не примет даже самый пьяный станционный смотритель, изображать бабушку ты предлагаешь мне? — проницательно прищурился большой медведь.
— Мне кажется, что соглядатай босса, если он там есть, будет пристальнее всего вглядываться в тех, кто похож на взрослого блондинистого мужика нужного возраста, — пояснила я свою задумку. — Потому что ты для них самый опасный, а нас они в любом случае уже списали со счетов, даже если каким-то им неведомым чудом мы и остались живы. Что может полуграмотная девчонка-метиска против уважаемого белого мужчины? Кому она что докажет, что здесь, что в более цивилизованных местах? Поэтому как раз тебя надо прятать наиболее тщательно.
— Но почему в бабку?! Почему я не могу быть старым старателем, например?
— Потому что женщин, особенно старых, в принципе разглядывают гораздо реже и часто вообще не обращают на них внимания. От них не ждут никакой опасности. А мужчина, даже старый, все равно мужчина. Ты не артист и вряд ли сумеешь вот так с разбегу притвориться разбитым стариком, тебя движения выдадут, осанка, поворот головы, стоит на секунду забыться.
— А старой бабкой я притвориться смогу, по-твоему?! Как ты себе это представляешь? И рост мой куда денется, и движения? Даже не самый внимательный наблюдатель сразу разберется, что я не старушка, а ряженый мужик.
— О-о-о-о, вот тут ты не беспокойся. — Я несколько злорадно ухмыльнулась, не в силах сдержать немного нервную веселость. — Видишь ли… в этом веке принято надевать на женщину столько всякой крайне неудобной, но «приличной» гадости, что, напялив на себя все необходимые для старой леди вещи, ты просто физически не сможешь нормально двигаться. И все сразу поверят, что у тебя ревматизм, паралич и плоскостопие одновременно.
— Ты как-то неприлично рада по этому поводу, — уязвленно засопел Айвен. — И что-то я не помню, чтобы все леди на улицах городов выглядели как параличные и плоскостопые. Ты преувеличиваешь.
— Леди тренируются с детства, — хмыкнула я. — И все равно часто не могут даже просто добраться в нужное место самостоятельно. Именно потому, что в их сбруе это крайне затруднительно сделать. Я уже молчу про то, что в общественных местах, вроде павильона всемирной выставки, просто нет дамского туалета. И нигде в городе нет, вот и приходится тщательно рассчитывать свой маршрут и время в пути, чтобы банально не лопнуть по дороге.
