– У тебя развязаны руки, – наконец решился он.
Матушкин кивнул, не проявляя ни малейшего удивления. Скорее всего и он пришел к выводу, что ситуация слишком серьезная, чтобы беспокоиться о правилах.
* * *
Каменица на Окоповой была построена во второй половине прошлого века для работников фабрики Пфайффера. Бурые от фабричного дыма, обшарпанные двухэтажные дома не производили приятного впечатления. Как и люди, живущие там.
Самарин заплетающейся походкой перешел улицу. Одетый в бедное пальтишко, позаимствованное у садовника тетки, с поднятым воротником и надвинутой на глаза шапке, он ничем не напоминал аристократа. Стоящий в воротах мощный небритый тип, похожий на троглодита, окинул его хмурым взглядом, но не стал цепляться. Похоже, камуфляж россиянина не вызвал никаких подозрений, как и окружающий его запах. Перед операцией Самарин пожевал несколько зубков чеснока и запил это рюмкой водки.
– Ше… Это шенаторская? – пробормотал он.
– Пшел вон, сволочь! – мужик грубо отшвырнул Самарина.
Офицер стал долго и неуклюже подниматься на колени.
– Что ты…
Великан двинулся на него, замахнувшись солидной дубиной. Самарин выжидал до последней минуты, после чего ударил того кулаком в промежность. Когда мужик согнулся пополам, встал и добавил коленом. Голова незнакомца отскочила назад с сухим треском.
Офицер снял шапку и энергично замахал ею, не обращая внимания на жертву, лежащую на мостовой. Он по опыту знал, что сломанная шея приводила к параличу, если не к смерти, а здесь и сейчас его ждали опасные противники. Очень опасные…
Из-за угла выскочил солдат, следующие приближались под прикрытием подъезжающей машины «Скорой помощи». Самарин стиснул зубы и в мыслях отсчитал вяло истекающие секунды. Ликвидация стража могла дать им несколько минут, но не больше. Топот подкованных военных сапог и щелчки затворов звучали как стук в двери: рано или поздно они разбудят хозяина.
Кто-то с треском открыл окно и высунулся, посылая в него проклятия. Солдаты ответили хаотической пальбой. Самарин со злостью выругался, но не отреагировал – операцией руководил непосредственно Драгунов. Через секунду длинный, пронзительный свист офицерского свистка дал сигнал к атаке. Окружившие каменицу солдаты кинулись в атаку со всех сторон – здания были соединены между собой подвалами, создавая лабиринт, похожий на кроличьи норы. В небо взмыла красная ракета, со стороны Гусиной доносился стук копыт: приближались казаки.
К Самарину подбежал офицер с худым, строгим лицом.
– Капитан Иван Алексеев, адъютант генерала Драгунова, – кратко отрекомендовался он. – Его высокопревосходительство зовет вас к себе.
Самарин снова выругался и спрятал наполовину вытащенный револьвер. Он предпочел бы участвовать в штурме, но новый генерал-губернатор, похоже, приготовил для него другую роль.
– Иду, – вздохнул он. – Уже иду.
Драгунов стоял за солдатами напротив каменицы, в которой находился Никос. Самарин заметил, что из окон ближайших халуп – в околицах Окоповой и дальше преобладали деревянные дома – торчат стволы винтовок. Снайперы. Значит, кто-то сделал выводы из событий в анклаве…
– Ваше высокопревосходительство, полковник Самарин прибыл…
– Я не слышал, чтобы вас разжаловали, генерал, – перебил его Драгунов, сначала отослав адъютанта.
– Значит, вы уже знаете…
– Знаю, – сказал Драгунов. – И не только это. Мне известна даже роль, какую вы должны будете сыграть, если я утрачу доверие императора.
– Мы все выполняем приказы Его Величества. – Самарин не опустил глаз. – Мне не нравится эта роль, и я искренне надеюсь, что мне не придется…
Его прервали крик и взрыв гранаты. Со второго этажа из окна выскочил охваченный пламенем мужчина в военном мундире. Охраняющие улицу солдаты кинулись ему на помощь.
– Гранаты?! – воскликнул Самарин. – Я же просил…
Драгунов остановил его ленивым жестом, вслушиваясь в звуки борьбы, словно ценитель музыки в любимую увертюру.
– Все идет согласно плану, – заверил он. – Не беспокойтесь, мои солдаты получили четкие распоряжения. Я сам их отбирал. Они скорее умрут, чем упустят Никоса.
– Надеюсь, мы говорим о живом Никосе?
Самарин вздрогнул, увидев ухмылку собеседника. На несколько ударов сердца на лице генерал-губернатора застыло выражение животной жестокости.
– У вас нет детей, правда? – заявил Драгунов. – Я не какой-то там особенный, – без эмоций произнес он. – Мой отец был крепостным и дослужил до майора. Я пошел выше, но во мне что-то есть от холопского прагматизма предков. Всем хорошим я обязан жене и дочери. Вера была светом моих очей. Кем-то, для кого я жил. А сейчас ее нет, потому что забрал ее у меня господин Никос. И я знаю, что она умирала в страхе, отчаянии и унижении. Вы спрашиваете меня, граф, возьму ли я его живым? Возьму, даже если должен будет погибнуть весь варшавский гарнизон. Поскольку у господина Никоса есть долг, и я его взыщу. С процентами.
Из ворот ближайшей каменицы вышел капитан Алексеев. Обгоревший мундир и следы крови на лице мужчины говорили, что он принимал непосредственное участие в операции.
– Ты должен был только наблюдать! – гаркнул Драгунов.
– Ничего… – махнул рукой адъютант. – Это мелочи. Мы взяли его! – доложил он с явным удовольствием.
– Потери?
– Шестеро. Десять ранены. Думаю, большинство из них выживут.
– Где он?
– Сейчас его приведут.
Самарин подсчитал, что человеку, которого Новотны назвал жрецом, должно быть под семьдесят, бледная кожа и лысый, покрытый старческими пятнами череп делали его похожим на живой труп. Солдаты сковали ему руки и ноги, в рот засунули кляп. Самарин нахмурился, заметив сияние золота – на шее мага висело несколько амулетов.
– Немедленно снимите их! – сказал он.
Драгунов повернулся к нему с выражением лица, которое не обещало ничего хорошего.
– Может, не таким тоном, дорогой граф, – процедил он. – В конце концов, вы пока что…
Поглощенный противостоянием с генерал-губернатором, Самарин чуть не пропустил скрежет отодвигаемого люка. Существо, вышедшее из канализации, выглядело как человек, но скорость, с какой оно оказалось за спиной Драгунова, сразу говорила, что он явно из анклава.
Первым отреагировал Алексеев: он молниеносно вытащил саблю и атаковал демона. Воздух засвистел, но демон оказался быстрей, он ответил небрежным, почти пренебрежительным жестом, и сабля капитана с лязгом отлетела на мостовую, а он сам схватился за горло, словно неожиданно стал задыхаться.
Инстинктивно Самарин произнес слово силы. Он видел, как бегут солдаты, а демон тянется к Драгунову. Весь мир замер, у офицера было впечатление, что двигается только он, а остальные застыли на месте, словно остановленные рукой Бога.
