Он ударил демона в гортань, потом схватил за голову и вжал большие пальцы в глаза. Он ощутил влагу, правый палец вошел в глазницу до основания, а левый наткнулся на преграду, словно веко было из стали. Внезапно все закончилось, Алексеев начал спазматически хватать воздух, а тварь обмякла и свалилась на землю. Самарин вытащил платок и с омерзением вытер вымазанные в крови и слизи руки.
– Спа… спасибо, – пробормотал ошарашенный Драгунов. – Если бы не вы, то это я бы тут лежал. Не говоря уже про Ваньку. Что это, к чертям, такое?
– Без понятия, – признался Самарин. – Но я кое-кого знаю, кто может ответить на этот вопрос, ваше высокопревосходительство.
– Петр Георгиевич, – поправил его растерянный Драгунов. – Вы правы. В казармы его! – приказал он, окинув пленного хмурым взглядом.
Несколько солдат с винтовками наизготовку окружили Никоса. Один из них накинул петлю на шею мага.
– А это зачем? – вырвалось у Самарина.
Драгунов жестом перевел вопрос адъютанту.
– Я научился этому на Кавказе, – пояснил Алексеев. – Одно движение – и господин Никос потеряет сознание, он же нужен нам живым. Какой бы силой он ни владел, в этом состоянии он сможет использовать чары…
– Разумная предосторожность, – похвалил Самарин. – Можно? – Он указал на кулоны на груди пленного.
– Конечно, – позволил Драгунов. – И простите за мой взрыв, вы лучше знаете, как поступать с таким, как этот.
– Не за что, ваше… Петр Георгиевич. Это моя вина, я должен был сначала спросить.
Самарин подошел к пленному и одним рывком сорвал с шеи амулеты. Он обернулся, услыхав повышенные голоса: казаки, блокирующие улицу, остановили какого-то наездника, который громко требовал встречи с генерал-губернатором.
– Пропустить! – приказал Драгунов.
Поручик в гусарском мундире спрыгнул с лошади и вытянулся по стойке смирно.
– Ваше высокопревосходительство, сообщение из Петербурга, – доложил он.
Из-под расстегнутого плаща был виден знак в форме золотой офицерской сумки. Значит, Лейб-гвардейский полк гусар его Величества из Петербурга. Самарин знал, что офицеров этого полка часто использовали для доставки донесений, которые не могли быть отправлены обычным способом.
– Что за сообщение? – поморщился Драгунов.
– Из личной канцелярии императора. – Поручик подал запечатанный пакет.
Драгунов пробежал глазами текст и молча передал письмо Самарину.
– Беспорядки в Петербурге? Эвакуация правительства? – ошарашенно бормотал тот. – Это не может быть совпадением! – воскликнул он. – Та же самая схема, что и в Москве. Диверсанты уничтожили стену, окружающую анклав, чтобы выпустить этих… созданий на свободу. Это заговор!
– Вы правы, господин граф! – согласился Драгунов. – Это не может быть совпадением. Нужно как можно быстрей выслушать Никоса, ну и не допустить чего-то подобного в Варшаве. Знаю, что вы не подчиняетесь мне, генерал, но мы можем рассчитывать на вашу помощь? Как вы видите, ситуация выходит из-под контроля.
– Я в вашем распоряжении, Петр Георгиевич, – сказал Самарин.
– Спасибо. Займитесь Никосом. Прошу, вытяните из него сколько сможете. У вас карт-бланш, но, если будет возможно, прошу, не убивайте его. Я хотел бы позже заняться им лично. А я пока постараюсь обеспечить безопасность анклава.
Солдаты затолкали Никоса в тюремную карету и сразу же отправились в казармы. Алексеев махнул рукой, и один из солдат соскочил с коня, чтобы отдать поводья Самарину. Офицер поблагодарил и вскочил в седло. Командовавший эскортом приземистый есаул с залихватски закрученными усами подъехал к Самарину.
– Все готово! – доложил он.
– В путь! – приказал Самарин.
Конвой двинулся в боевом порядке, с казаками, охраняющими фланги, словно они ехали по вражеской территории. И ничего удивительного, ведь они и есть на вражеской территории. Особенно сейчас…
* * *
Мужчина, впустивший Самарина в аптеку, не был похож на дворецкого: худой, жилистый, с загоревшим, покрытым шрамами лицом, он создавал впечатление профессионального солдата. Он забрал у офицера плащ и шляпу, после чего просто показал ему на лестницу. Похоже, заниматься гостями не входило в его обязанности.
Рудницкий и Анастасия сидели в салоне: алхимик в удобном домашнем халате, девушка в ночном вечернем туалете. Оба выглядели удивленными, чтобы не сказать, обеспокоенными его визитом.
– Что тебя привело в такое время? – Рудницкий пожал его руку.
– Вопросы, – буркнул Самарин. – Много вопросов.
– Если я смогу…
– Я уверен, что сможешь, – оборвал его офицер. – А если не ты, так кузина Анастасия.
– У тебя кровь на руках, – сказала холодным, как январский ветер, тоном девушка.
Самарин посмотрел вниз: манжеты были чистыми.
– Что за бред?!
– Ты весь пропах кровью. Или кого-то убил, или смотрел, как это делают другие.
– Не отрицаю, – признал Самарин. – Мы схватили убийцу Веры Драгуновой.
– Так в чем проблема? Схватили, убили, и дело закрыто, – вмешался алхимик.
– Может, предложишь что-нибудь выпить? – раздраженно спросил Самарин. – Или поесть? Я едва держусь на ногах.
– Принеси ему суп, – сказал Рудницкий.
К удивлению Самарина, Анастасия без слова протеста поднялась из-за стола. Лишь сейчас Самарин заметил, что между девушкой и алхимиком появилась какая-то близость, может, даже интимная. Только зиждется она на тревоге.
– Угощайся, пожалуйста. – Рудницкий налил полковнику вина.
Самарин опустошил бокал двумя большими глотками, ощущая, как алкоголь смывает с него усталость.
– Pinot Noir и прекрасный год, – похвалил он.
Алхимик пожал плечами и снова наполнил бокал.
– Вино как вино, – буркнул он. – Я в нем не разбираюсь.
До того как Самарин успел ответить, вернулась Анастасия. Она несла вазу с супом, балансируя ею, как настоящий официант, и наконец поставила ее на стол, после чего молча наполнила тарелку и пододвинула офицеру серебряную ложку. Это она сделала молниеносным, почти незаметным движением.
Густая, вкусная солянка с грибами и мясом быстро насытила Самарина, но, несмотря на это, он попросил добавки. Давно уже он не пробовал что-то настолько вкусное.
– Вкуснятина! – замурлыкал он. – Кого я должен благодарить? Неужели кузина Анастасия открыла в себе кулинарный талант? – пошутил он.
Девушка поблагодарила его легкой улыбкой, но в ее глазах появились искорки удовлетворения.
– Действует, – заявила она, обращаясь к Рудницкому. – Я говорила, что высокая температура ничем ему не повредит.
