Китай подсмотрел этот фокус у нас – еще после пенсильванской вспышки 1983 года промышленным курам стали добавлять в воду амантадин для профилактики птичьего гриппа.653 Выяснилось, что спустя всего девять дней появляется вирус-мутант.654 Невзирая на то что с 1998 года в Европе запрещено использование антибиотиков в профилактических целях, животные на фермах американских компаний – вполне легально – продолжают получать с дюжину всевозможных антибиотиков. По оценкам Союза обеспокоенных ученых США, профилактические нужды животноводства составляют свыше 70 % от нормы потребления антибиотиков в США. На одних только птиц на фермах уходит чуть ли не миллион тонн антибиотиков, причем с теми же соединениями, что применяются и в человеческой медицине.655 Учитывая практически полное – если не просто «полное» – отсутствие в клинической разработке новых классов антибиотиков,656 эксперт в области резистентности к антибиотикам из Института сельского хозяйства и торговой политики выступила с предостережением, что «мы жертвуем будущим, в котором антибиотики смогли бы вылечить множество больных, растрачивая их сегодня на животных, которые совсем не больны».657
В 1999 году на рынке объявился новый класс противовирусных препаратов, в частности осельтамивир (продается под брендом Tamiflu®).658 Заручившись отчетом от 2003 года по десяти профинансированным производителем экспертизам, показавшим, что «Тамифлю» предположительно снизил процент госпитализаций и последующих осложнений при гриппе,659 правительства ринулись наперегонки скупать целые горы препарата. Пока в 2009 году весь мир сотрясала пандемическая паника, японский педиатр Кейдзи Хаяси напомнил, что данные по восьми экспертизам – из тех десяти – так и не были опубликованы. Фармхолдинг Roche, производитель «Тамифлю» и заказчик клинических испытаний, данные по ним публиковать отказался.660 Теперь мы знаем почему: в 2013 году, когда были получены полные протоколы клинических испытаний, никаких чудесных излечений от гриппа не обнаружилось.661 Так бесславно канул в Лету «инцидент с “Тамифлю”». Холдинг Roche успел заработать целых восемнадцать миллиардов долларов.662
Действия китайских птицеводов создали, как выразился один эксперт по птичьему гриппу, «весьма опасную» ситуацию.663 Ведь даже если б «Тамифлю» и работал так, как уверяла реклама, в его основе лежало относительно нестабильное соединение, срок годности которого заканчивался спустя пару лет, делая препарат непригодным для стратегического запаса. С другой же стороны, амантадин был почти адамантовым, то есть крепким как алмаз. Препарат мог храниться годами. Ученые взяли амантадин, который буквально пылился на полке несколько десятков лет, и поместили его в кипяток на несколько часов. Выяснилось, что препарат ничуть не утратил своих противовирусных свойств.664 «Таким образом, – значилось в выводе исследователей, – в целях подготовки к следующим пандемическим вспышкам гриппа А у людей амантадин и римантадин можно синтезировать в больших количествах и хранить по крайней мере на протяжении жизни целого поколения, не опасаясь, что препараты утратят эффективность».665 Но из-за глобального птицеводства уже нельзя.666 Амантадин вовсе не был панацеей и имел немногочисленные, но серьезные побочные эффекты, а при частом применении человеком у вируса вполне могла также выработаться к нему устойчивость.667 Возможно, это была наша лучшая ставка.668 И мы ее уже разыграли.
Погоня за прибылью
А как насчет новейших медицинских технологий? При заражении H5N1 или при тяжелых формах COVID-19 атака иммунной системы на легкие может вызывать состояние под названием острый респираторный дистресс-синдром (ОРДС) – разрушительную, часто смертельную, воспалительную форму обширного отказа легких, схожую с тяжелыми формами химического ожога.669 Протокол лечения включает в себя обездвиживание пациента, погружение его в медикаментозную кому и искусственную вентиляцию легких. Так врачи могут увеличить поток кислорода, отсасывая при этом поступающую в легкие жидкость. В 1918 году ничего подобного сделать было попросту невозможно.
Вместе с тем показатели смертности в Азии не зависели от устаревших медицинских учреждений. Остерхольм осмотрел медицинские учреждения и высоко оценил качество ухода за пациентами. «Большинство пациентов получают качественные медицинские услуги, какие получили бы, лечись они в наших клиниках. И тем не менее больные страдают и бьются в агонии – ведь все дело упирается в цитокиновую бурю, пережить которую задача нелегкая в самых лучших условиях. Не важно – находитесь ли вы в отделении интенсивной терапии при госпитале Джонса Хопкинса, в клинике “Мэйо” или же в Ханое. Трудность заключается уже в самом клиническом состоянии».670 «Вообще, – продолжает он, – к лечению ОРДС мы готовы сейчас немногим лучше, чем в 1918-м. Так что не стоит, с усмешкой оглядываясь назад, радоваться, что-де “сейчас не 1918-й” – к сожалению, господа, с точки зрения эффективности лечения именно 1918-й».671 И если все произойдет, как тогда, резюмирует Остерхольм, «в арсенале нашей медицины найдется мало действенных средств».672
Вот прогноз тогдашнего директора Национального института здоровья: «Палаты, забитые тысячами больных разных возрастов, кто-то – на аппарате ИВЛ, кто-то – в коме или уже при смерти из-за отказа сердца и кровеносно-сосудистой системы; а кто-то просто ожидает своей участи в коридоре».673 В самом деле, даже с COVID-19 большинство наших больниц оказалось перегружено, а ведь ситуация вполне может быть в сто раз менее смертоносной, чем пандемия вируса вроде H5N1.
Около 50 % заразившихся H5N1 умирает вне зависимости от медицинских усилий, которых – в условиях пандемии – в любом случае окажется недостаточно. Совокупное количество полностью обеспеченных для работы аппаратов ИВЛ во всех американских клиниках не превышает ста тысяч единиц.674 И это при том, что большинство из них практически в любой момент уже задействовано в ежедневной медицинской практике.675 Видные ученые – такие, как Ирвин Рэдленер, видели в недостаче аппаратов ИВЛ символ общей неподготовленности страны: «Здесь стоит вопрос жизни и смерти, в котором, словно в зеркале, отражаются все ошибки нашего планирования на случай пандемии».676
Когда пробьет час пандемии, аппараты ИВЛ будут лишь одним пунктом из длинного списка оборудования, которого никогда не хватает, поскольку все глобальные цепочки поставок оказались разорваны. «Во время подобного кризиса, – прямо заявил Остерхольм на страницах авторитетного издания Foreign Affairs, посвященного международным отношениям, – многие предметы первой медицинской необходимости окажутся недоступны большинству больниц».677 Ситуация с COVID-19 показала, что даже медики, находящиеся на передовой, испытывают нехватку банальных средств индивидуальной защиты вроде масок или костюмов.
По словам Рэдленера, неукомплектованность обычных клиник является «самым слабым звеном» нашей медицинской системы.678 В отличие от систем, принятых во многих других странах, здравоохранение в США является по преимуществу прибыльно ориентированным. Реформирование американской медицинской системы в русле управляемого обслуживания привело к закрытию сотен больниц по всей стране,679 в результате чего города лишились изрядной части буферного потенциала, то есть возможности эффективно распределить нагрузку во время пикового наплыва пациентов.680 Стремящиеся оптимизировать расходы страховые компании вряд ли станут заранее закладывать в свои планы лишние койко-места или аппараты ИВЛ на случай внезапной волны заболевших.681
