Но это единство всеобщности и деятельности не существует для наблюдающего сознания потому, что названное единство есть по существу внутреннее движение органического и может быть постигнуто только как понятие; но наблюдение ищет моментов в форме бытия и постоянства, и так как органическое целое по существу состоит в том, что этих моментов в нем таким именно образом нет и их таким именно образом нельзя найти в нем, то сознание, согласно своей точке зрения, превращает противоположность в такую, которая соответствует этой точке зрения.
Таким способом для сознания возникает органическая сущность как соотношение двух сущих и постоянных моментов – некоторой противоположности, обе части которой, следовательно, с одной стороны, кажутся ему данными в наблюдении, а с другой стороны, по своему содержанию, выражают противоположность между понятием органической цели и действительностью. Но так как понятие как таковое при этом исключено, то названная сущность возникает способом темным и поверхностным, при котором мысль низведена до уровня представления. Таким образом, мы видим, что под внутренним приблизительно подразумевается понятие цели, а под внешним — действительность; и их соотношением порождается закон, гласящий, что внешнее есть выражение внутреннего.
Если ближе присмотреться к этому внутреннему вместе с тем, что ему противоположно, и к их взаимному отношению, то окажется, во-первых, что обе стороны закона уже не звучат так, как в прежних законах, где они являлись самостоятельными вещами, каждая сторона – как некоторое особенное тело, а во-вторых, не говорят они и о том, что всеобщее должно иметь свое существование где-то еще вне сущего. Наоборот, органическая сущность вообще прямо положена в основу как содержание внутреннего и внешнего, и для обеих сторон эта сущность – одна и та же; противоположность поэтому остается лишь чисто формальной противоположностью, реальные стороны которой имеют своей сущностью одно и то же «в себе», но в то же время, так как внутреннее и внешнее суть также противоположная реальность и для наблюдения они выступают как различное бытие, то наблюдению кажется, будто каждое из них имеет особенное содержание. Но это особенное содержание, поскольку оно есть одна и та же субстанция или органическое единство, на деле может быть только разной формой их; наблюдающее сознание намекает на это тем, что внешнее есть только выражение внутреннего. – Такие же определения отношения мы видели в понятии цели, а именно равнодушную самостоятельность разных моментов и в ней – их единство, в котором они исчезают.
(β) Облик органического
(αα) Органические свойства и системы.
Посмотрим теперь, какой облик имеют внутреннее и внешнее в своем бытии. Внутреннее как таковое должно в такой же мере обладать внешним бытием и обликом, как и внешнее как таковое, ибо оно есть предмет, или: оно само установлено как сущее и как наличествующее для наблюдения.
Органическая субстанция, будучи внутренней, есть простая душа, чистое понятие цели или всеобщее, которое в своем делении остается точно так же всеобщей текучестью и поэтому в своем бытии является действованием или движением исчезающей действительности, тогда как, напротив того, внешнее, будучи противоположно названному сущему внутреннему, состоит в покоящемся бытии органического. Закон как соотношение названного внутреннего с этим внешним выражает, следовательно, свое содержание то в изображении общих моментов или простых существенностей, то в изображении претворенной в действительность существенности или форм. Указанные первые простые органические свойства — назовем их так – суть чувствительность, раздражимость и воспроизведение. Эти свойства, по крайней мере первые два, относятся, правда, как будто не к организму вообще, а только к животному организму. И действительно, растительный организм выражает лишь простое понятие организма, которое не развивает своих моментов; поэтому относительно этих моментов, поскольку они должны быть доступным наблюдению, мы должны придерживаться того понятия организма, которое представляет их развитое наличное бытие.
Что же касается самих этих свойств, то они вытекают непосредственно из понятия самоцели. Ибо чувствительность выражает вообще простое понятие органической рефлексии в себя или общую текучесть этого понятия; раздражимость же выражает органическую эластичность – способность реагировать одновременно с рефлектированием – и претворение в действительность, противоположное первому покоящемуся внутри-себя-бытию, претворение, в котором названное абстрактное для-себя-бытие есть бытие для другого. Воспроизведение же есть действие этого рефлектированного в себя организма в целом, есть деятельность организма в качестве цели в себе или в качестве рода, когда индивид, следовательно, отталкивает себя от себя самого, снова производит или свои органические части или целый индивид. Понимаемое в смысле самосохранения вообще, воспроизведение выражает формальное понятие органического или чувствительность; но, собственно говоря, оно есть реальное органическое понятие или целое, которое возвращается в себя либо в качестве индивида через порождение отдельных частей себя самого, либо в качестве рода через порождение индивидов.
Другое значение этих органических элементов, а именно их значение в качестве внешнего, есть способ обретения ими наружного вида, благодаря которому они имеются налицо как действительные, но в то же время и как общие части или органические системы, – чувствительность, скажем, в виде нервной системы, раздражимость – в виде мускульной системы, воспроизведение – в виде внутренних органов сохранения индивида и рода57.
Специфические законы органического касаются поэтому отношения органических моментов в их двойном значении: в одном случае они – часть органического формообразования, а в другом – всеобщая текучая определенность, которая проникает все названные системы. Следовательно, в выражении такого закона определенная чувствительность как момент организма в целом получала бы, например, свое выражение в определенно образовавшейся нервной системе или она была бы связана также с определенным воспроизведением органических частей индивида или размножением целого и т. д. – Обе стороны такого закона могут быть наблюдаемы. Внешнее, по понятию своему, есть бытие для другого; чувствительность имеет, например, в своей системе свой непосредственно претворенный в действительность модус; а как общее свойство она в своих внешних проявлениях точно так же есть нечто предметное. Та сторона, которая называется «внутренним», имеет свою собственную внешнюю сторону, которая отлична от того, что в целом называется внешним.
Итак, хотя наблюдению, конечно, доступны обе стороны органического закона, но не [доступны] законы соотношения их; и наблюдения не достаточно не потому, что оно как наблюдение слишком близоруко и что ему следовало бы пользоваться не эмпирическими приемами, а исходить из идей (ибо такие законы, если бы они были чем-то реальным, должны были бы действительно иметь место и, следовательно, подлежали бы наблюдению), а потому, что мысль о такого рода законах, как оказывается, не содержит в себе истины.
