В гараже пахло пылью, смазкой и цветочными духами. Мирасоль не стала мешать механикам и на негнущихся ногах направилась по длинному коридору, на ходу разминая затекшие мышцы спины и плеч. Ажурная металлическая дверь упруго разлетелась на проволочки и, пропустив Мирасоль, вновь приняла прежний вид.
Она оказалась в столовой, которая сотрясалась и звенела от пронзительных монотонных звуков музыки Властителей. Стены были оборудованы высокими мониторами с изображениями поразительно прекрасных садов. Упитанного вида робофициант с раздутым, словно больным, корпусом из металлоорганики и тыквообразной улыбающейся головой провел Мирасоль к ее креслу.
Она села, продавив коленями тяжелую белую скатерть. Всего за столом было семь мест. Во главе стояло высокое кресло, предназначенное для Властительного советника. Место, отведенное Мирасоль, не оставляло иллюзий касательно ее статуса – она сидела в самом конце, по левую руку от советника.
Двое из соперников уже сидели за столом. Один из них был высокий рыжеволосый шейпер с длинными и тонкими руками. Заостренные черты лица и блестящие настороженные глаза придавали ему вид сварливой птицы. Вторым был мрачный, зловещего облика механист с руками-протезами и в полувоенном кителе с красными солнечными часами на погонах.
Мирасоль молча и искоса смотрела на двух своих соперников, изучая их. Оба они были молоды, как и она. Властители благоволили к молодежи и всячески поощряли рост населения среди плененных ими группировок.
Эта хитроумная политика подрывала позиции старой гвардии в каждой группировке посредством их же детей, с рождения подвергавшихся идеологической обработке Властителей.
Рыжий в своем кресле, расположенном по правую руку от кресла советника, чувствовал себя явно неловко. Вид у него был такой, будто он хотел что-то сказать, но все не решался. Пиратского обличья механист сидел, уставившись на свои протезы. Уши у него были заткнуты наушниками.
Возле каждого места стояла груша со спиртным. Властители, привыкшие на орбите к невесомости, пользовались такими грушами по привычке, и наличие их на этом столе было одновременно и почетным, и унизительным.
Дверь, затрепетав, растворилась вновь, и в комнату ввалились, словно наперегонки, еще два участника состязания. Первым был упитанный мех, еще не привыкший к силе тяготения, – его обвислые конечности поддерживал экзоскелет. Второй была серьезно мутировавшая шейперка, ноги у нее заканчивались ладонями, а вместо коленей были локти. Пальцы нижних рук украшали толстые кольца, позвякивавшие друг о друга, когда шейперка вперевалочку шла по паркету.
Ногорукая женщина уселась напротив рыжего. Они стали с запинками переговариваться на языке, который всем прочим был непонятен. Человек в экзоскелете, шумно дыша, рухнул в кресло напротив Мирасоль. Он явно страдал. Его пластиковые глаза были не выразительнее осколков бутылки. Муки, вызванные притяжением, показывали, что на Марсе он новичок, а его место за столом свидетельствовало о принадлежности к довольно влиятельной группировке. Мирасоль таких презирала.
Она словно попала в дурной сон. Все в облике ее соперников говорило о полной неспособности к выживанию. Вид у них был загнанный и голодный, как у потерпевших кораблекрушение: вот они сидят на плоту, полуживые от голода, и с тайным вожделением ждут – кто же подохнет первым.
Она увидела в ложечке свое отражение и тут же представила, как сама выглядит в глазах окружающих. Правое, интуитивное полушарие, разбухшее до нечеловеческих размеров, деформированный череп. Стандартно-красивое лицо, продукт генетических манипуляций, но выражение усталое и безрадостное – она чувствовала это всей своей кожей. Ее фигура казалась бесформенной под клетчатой водительской курткой, полувоенной рубашкой цвета хаки и точно такими же штанами. Кончики пальцев воспалены из-за привычки грызть ногти. Мирасоль чувствовала, как от нее веет аурой обреченности и умирания, типичной для старшего поколения ее группы – тех, кто дерзнул попробовать силы в великом мире космоса, но не преуспел. И возненавидела себя за это.
Они все еще ждали шестого участника, когда грохот музыки внезапно усилился, и прибыл Властительный советник, точнее, советница. Ее звали Аркадия Сорьенти Инкорпорэйтед, и она принадлежала к правящей олигархии Властителей. Она вошла в разлетевшуюся дверь, чуть покачиваясь, аккуратными шажками женщины, не привыкшей к тяготению.
На ней было облачение дипломата высокого ранга, сшитое по моде Инвесторов. Властители гордились своими дипломатическими контактами с пришельцами, поскольку именно покровительство Инвесторов обеспечило им несметные богатства. На носках сапожек Сорьенти, доходивших до колен, имелись накладные птичьи когти, чешуйчатые, как шкуры Инвесторов. Ее корпоративное превосходительство была одета в тяжелую юбку из золотых нитей, усеянных драгоценными камнями, и строгий официальный пиджак с расшитыми манжетами. Позади головы возвышался стоячий воротник, образуя разноцветный гребень. Ее светлые косички были переплетены невероятно сложным образом и напоминали провода в компьютере. Кожа голых ног ослепительно блестела, будто ее только что покрыли эмалью. Веки отливали мягкими пастельными тонами, как у рептилии.
Один из двух личных роботов помог ей сесть. Сорьенти приветливо наклонила голову и переплела пальцы красивых маленьких рук, столь густо усаженных кольцами и браслетами, что они напоминали сверкающие рукавицы.
– Надеюсь, что все вы с удовольствием воспользовались возможностью непринужденной беседы, – сладко проворковала она, будто нечто подобное было на самом деле возможно. – Прошу извинить меня за опоздание. Шестой участник соревнования не почтит нас своим присутствием.
Объяснений не последовало. Властители никогда не оповещали о своих действиях, могущих быть истолкованными как наказание. Взгляды соперников, удивленные и в то же время расчетливые, показывали, что они воображают самое худшее.
Двое приземистых робофициантов обходили стол, раскладывали еду из подносов, пристроенных на их раздутых головах. Соперники безо всякой охоты ковырялись в тарелках.
За креслом советницы вспыхнул экран, и на нем появилось схематическое изображение кратера Ибис.
– Прошу обратить внимание на измененные линии границ, – сказала Сорьенти. – Надеюсь, что каждый из вас постарается избежать вторжения на чужой участок не только физически, но и биологически. – Она серьезно посмотрела на соперников. – Возможно, некоторые из вас намереваются воспользоваться гербицидами. Это не возбраняется, однако попадание струи за пределы отведенного сектора считается грубым нарушением. Создание бактериологических систем – весьма тонкое искусство. Распространение специально разработанных болезнетворных организмов – это искажение с эстетической точки зрения. Прошу, пожалуйста, не забывать, что ваши действия являются нарушением естественного процесса, точнее, того, что в идеале должно быть таковым. Поэтому период биотического осеменения ограничен двенадцатью часами. После чего мы дадим новому уровню сложности стабилизироваться без какого-либо дальнейшего вмешательства. Не лезьте из кожи вон, постарайтесь ограничиться самой важной ролью – ролью катализаторов.
