– Неудивительно, что у нас на Кольцах столько диссидентов, – сказала Мирная грустно. – Если человечеству хватает глупости загнать себя в угол, о котором вы говорите, лучше не иметь с ним ничего общего. Лучше жить одному. Лучше не помогать безумию распространяться.
– Такие разговоры доведут только до гибели, – сказал Африэль. – Мы обязаны фракции, что нас породила.
– Скажите правду, капитан, у вас никогда не было желания бросить все – всех, все ваши обязанности и ограничения, – и просто уйти куда-нибудь, чтобы спокойно подумать? О мире и своем месте в нем? Нас столько учат, с самого детства, и столько от нас требуют. Вы не думаете, что в процессе мы как-то забыли о своих целях?
– Мы живем в космосе, – сухо ответил Африэль. – Космос – неестественная среда, и, чтобы преуспевать в нем, нужны неестественные усилия неестественных людей. Наш разум – это инструмент, а философия должна стоять на втором месте. Конечно, я испытывал порывы, о которых вы говорите. Это просто очередная угроза, которой надо остерегаться. Я верю в общественный порядок. Технология высвободила огромные силы, разрывающие общество. Какая-то фракция должна подняться над борьбой и объединить всех. У нас, шейперов, хватает мудрости и самообладания, чтобы сделать это гуманно. Вот почему я занимаюсь своей работой, – он заколебался. – Я не ожидаю увидеть день нашей победы. Я ожидаю, что погибну в какой-нибудь далекой горячей точке или от рук убийцы. Мне достаточно того, что я могу предвидеть этот день.
– Но какое самомнение, капитан! – сказала вдруг Мирная. – Самомнение насчет вашей мелкой жизни и ее мелкой жертвы! Взгляните на Рой, если правда хотите видеть гуманный и идеальный порядок. Вот он! Где всегда тепло, темно и приятно пахнет, и легко наесться, и все бесконечно и идеально перерабатывается. Единственные ресурсы, которые расходуются, – это тела роев для спаривания да немного воздуха. Подобное Гнездо может существовать без перемен сотни тысяч лет. Сотни… тысяч… лет. Кто или что вспомнит нас и нашу дурацкую фракцию хотя бы через тысячу?
Африэль покачал головой:
– Неверное сравнение. Для нас не существует такой долгой перспективы. Через тысячу лет мы будем либо машинами, либо богами, – он ощупал макушку; бархатная шляпа исчезла. Ее уже явно кто-то доедал.
Туннельщик заводил их все глубже в лабиринт невесомости и сот. Они видели залы куколок, где в плетеном шелке ворочались бледные личинки; главный грибковый сад; могильные ямы, где крылатые рабочие неустанно колотили крыльями в густом воздухе, горячечно жарком от температуры разложения. Коррозийный черный грибок разъедал тела мертвых в шершавый черный порошок, который уносили почерневшие рабочие, сами на три четверти мертвые.
Позже Африэль и Галина оставили туннельщика и поплыли самостоятельно. Доктор благодаря давней привычке двигалась с легкостью; капитан следовал за ней, у него оставались синяки от столкновений с попискивающими рабочими. Тех же были тысячи – они цеплялись за потолок, стены и пол, сбивались в кучки и разбегались во всех вообразимых направлениях.
Чуть позже Африэль и Мирная влетели в зал крылатых принцев и принцесс – гулкую круглую пещеру, где, поджав лапы, с потолка свисали сорокаметровые существа. Их тела были сегментированными и металлическими, с органическими ракетными соплами в грудном отделе – на месте, где могли бы быть крылья. Вдоль скользких спин складывались радарные антенны на длинных стержнях. Самки и самцы больше напоминали недостроенные межпланетные зонды, чем что-то биологическое. Их неустанно кормили рабочие. Выпирающие животы с дыхалами переполнял сжатый кислород.
Мирная выпросила кусок гриба у проходившего мимо рабочего, ловко постучав по антеннам и спровоцировав рефлекс. Большую часть еды отдала двум ногохвосткам, которые сожрали ее с жадностью и ждали добавки.
Африэль поджал ноги, паря в позе лотоса, и начал решительно жевать жесткий грибок. Неподатливый, но вкусный, как копченое мясо – деликатес, который он пробовал лишь раз. В колонии шейперов запах дыма означал катастрофу.
Мирная молчала, как истукан.
– Еда – не проблема, – сказал Африэль. – А где спать?
Она пожала плечами:
– Где угодно… тут и там попадаются неиспользуемые ниши и туннели. Я думала, далее вам захочется увидеть зал матки.
– Безусловно.
– Надо раздобыть больше грибов. Зал охраняют воины, их нужно подкупить едой.
У следующего рабочего из бесконечного потока сим-биотов Мирная набрала охапку грибов и отправилась дальше. Африэль уже окончательно заблудился и только все больше путался в лабиринте залов и туннелей. Наконец они оказались в огромной темной пещере, озаренной лишь инфракрасным жаром чудовищного тела матки. Это была центральная фабрика колонии. То, что сделана она из теплой и мясистой плоти, не скрывало ее индустриальную суть. В скользкие слепые челюсти поступали тонны переваренной грибной кашицы. Их переваривали и перерабатывали округлые меха из мягкой плоти – корчась, всасывая и колеблясь, с громким машинным рокотом и урчанием. С другого конца поступал бесконечный поток яиц-пузырей, как на конвейере, все – в густой гормональной пасте от смазки. Рабочие преданно вылизывали их и уносили в ясли. Каждое было размером с человеческий торс.
Процесс продолжался без передышки. В беспросветной тьме, царящей в центре астероида, не было дня и ночи. В генах этих существ не нашлось бы и следа циркадных ритмов. Выпуск продукции шел постоянно и без перебоев, как работа автоматической шахты.
– Вот почему я здесь, – с благоговением прошептал Африэль. – Вы только посмотрите, доктор. У механистов есть кибернетическое горнодобывающее оборудование, опережающее наше на поколения. Но здесь – в кишках безымянного мирка – находится генная технология, которая кормит себя, поддерживает себя, управляет собой – эффективно, бесконечно, бездумно. Идеальный органический инструмент. Фракция, что сможет использовать этих неутомимых работников, станет промышленным титаном. А наше знание биохимии непревзойденно. Это должны сделать мы, шейперы.
– И что вы предлагаете? – спросила с неприкрытым скептицизмом Мирная. – Вам придется переправлять оплодотворенную матку до самой Солнечной системы. Едва ли на это хватит средств, даже если бы нам позволили Инвесторы, – а они не позволят.
– Мне и не нужно целое Гнездо, – терпеливо объяснил Африэль. – Мне нужна только генетическая информация из одного яйца. Наши лаборатории на Кольцах смогут клонировать бесконечное число рабочих.
– Но рабочие бесполезны без феромонов Гнезда. Им нужны химические сигналы, чтобы переключать поведенческие режимы.
– Именно, – сказал Африэль. – И так вышло, что эти феромоны у меня с собой, синтезированные и в концентрированном виде. Теперь я их должен испытать. Должен доказать, что смогу с их помощью заставить рабочих делать то, что пожелаю. Если я докажу, что это возможно, то уполномочен доставить необходимую генетическую информацию обратно на Кольца. Инвесторы этого не одобрят. Тут, конечно, вызывает моральные вопросы, к тому же Инвесторы не так продвинуты в генетике, как мы. Но мы сможем вернуть их расположение полученной прибылью. А самое главное – победим механистов в их собственной игре.
