Никогда в жизни ей не было так жарко.
Сона присела на подлокотник кресла. Корделия настороженно наблюдала за матерью поверх кромки чашки – она была совершенно уверена в том, что сейчас начнется длиннейшая нотация.
– Корделия, – заговорила мать. – А где Кортана?
Корделии внезапно стало холодно. Она помнила, когда в последний раз видела меч – в руке Джеймса, на берегу реки. Но затем, во всей этой суматохе, она забыла забрать Кортану, так стремительно ее затолкали в найденный Магнусом кэб.
– Я…
– Не хочу, чтобы ты тревожилась, Корделия joon delam
[43], – продолжала Сона. – Я знаю, что́ твой отец всегда внушал тебе насчет этого меча. Что этот меч в большей степени принадлежит к роду Карстерсов, чем ты сама… однако я считаю, что он ошибается. Кортана – всего лишь неодушевленный предмет.
Корделия уставилась на мать, не веря своим ушам. Сона никогда, ни словом, ни жестом, ни намеком не позволяла себе критиковать Элиаса и его поступки.
– Иногда воин во время сражения теряет оружие. Но в любом случае лучше лишиться оружия, чем воина.
– Mâdar, – пробормотала Корделия, пытаясь выпутаться из толстого халата. – Все не так, как ты думаешь…
Она не договорила – ей помешал стук в дверь. Затем в библиотеке появилась Райза, а за ней следовал Джеймс.
Он успел избавиться от грязной боевой одежды, которая была на нем во время схватки на мосту, и переоделся в темное пальто «честерфилд». Бархатный воротник был поднят – на улице дул ветер. Джеймс бережно прижимал к груди Кортану, и золотой клинок ослепительно блестел на фоне темной твидовой ткани.
Райза с удовлетворенным видом развернулась и ушла в сторону кухни. Сона оживленно улыбалась, глаза ее блестели.
– Корделия! Джеймс принес тебе Кортану.
Корделия потеряла дар речи. Да, она знала, что меч вернут ей в целости и сохранности, но никак не ожидала, что Джеймс ради этого явится в дом на площади Корнуолл-Гарденс среди ночи.
– Ну, не буду вам мешать, – прощебетала Сона и поспешно покинула комнату, закрыв за собой дверь.
Корделия была несколько шокирована этим поступком. Она понимала: если Сона добровольно оставила дочь в неглиже наедине с молодым человеком, значит, она была абсолютно уверена в брачных намерениях Джеймса.
«Боже мой».
Поставив чашку на низкий столик у дивана, Корделия подняла голову и посмотрела на Джеймса. Взгляд его бездонных золотых глаз показался ей каким-то слишком пристальным, напряженным; она заметила у него на шее и на руках несколько синяков, а волосы были влажными – наверное, после ванны.
Они смущенно молчали, и Корделии казалось, что этому не будет конца, что они так никогда и не смогут заговорить друг с другом. В конце концов, Корделия нашла в себе силы спросить:
– Ты рассказал родителям? Насчет мандихора?
И о том, что произошло на мосту?
– В основном, да, – ответил Джеймс. – Разумеется, без упоминаний о пиксиде, Агалиарепте и… на самом деле, я умолчал о нашей деятельности за последние несколько дней. Но теперь им известно о том, что нападения на нефилимов – дело рук мандихора, и это самое главное.
Корделия подумала: интересно, рассказал ли он отцу и матери о словах мандихора, сказанных тогда, на мосту. «Дитя демонов». Уже во второй раз она слышала, как адская тварь дразнит Джеймса его происхождением. Так обычно вели себя Верховные Демоны – они находили людские слабости и пользовались ими в своих целях. Она надеялась, что Джеймс сумеет забыть об этих словах, понять, что он ничем не хуже Люси, Тессы и Магнуса Бейна.
– Спасибо тебе, – сказал Джеймс, и она вздрогнула от неожиданности. – За то, что ты совершила на мосту. Это был необыкновенно смелый поступок.
– Какой именно?
Улыбка осветила его лицо, подобно молнии, и он стал совершенно другим.
– Верно. Там, на мосту, ты совершила множество смелых поступков.
– Я вовсе не это хотела… – бессвязно начала она, но Джеймс протянул ей Кортану, и она забыла обо всем и взяла меч. Это было счастье, снова держать его в руках.
– Кортана, moosh moosh-am, – радостно произнесла она. – Я так рада, что ты вернулась ко мне.
– Ты обращаешься к мечу с ласковыми словами? – спросил Джеймс. Когда он вошел в библиотеку, у него был изможденный вид, но сейчас он повеселел.
– Это означает «мышка», да, это ласковое слово. Кортана была со мной в трудные времена. Я должна ее ценить. – И Корделия прислонила меч к каминной решетке. Она знала, что жар пламени не повредит Кортану – ничто не могло испортить ее.
– Я хотел бы научиться хоть немного говорить на фарси, – сказал Джеймс и сел в кресло. – Я хотел бы поблагодарить тебя на этом языке, Маргаритка, за то, что ты спасла меня, рискуя собственной жизнью. И за то, что ты помогаешь нам, хотя никто из твоих близких не пострадал от демонов. Ты и твоя семья, вы могли сразу же после того, как это началось, вернуться в Париж или уехать в Сайренворт.
Корделия и сама часто мечтала о том, как будет обучать Джеймса говорить на своем втором родном языке. Она всегда думала, что английский язык – бедный и бесцветный по сравнению с языком Персии; там, в Персии, люди, нисколько не стесняясь, говорили любимым: «fadat besham», «я умру за тебя», или называли возлюбленных «noore cheshmam», «свет очей моих», или «delbaram», «тот, кто похитил мое сердце». Она ни с того ни с сего вспомнила голубоватый огонь в камине в Комнате Шепота, аромат розового масла. И в смущении прикусила губу.
– Не нужно меня благодарить, – произнесла она. – И не стоит относиться ко мне так, словно я совершенно бескорыстно помогаю тебе.
Джеймс приподнял черные брови.
– Что ты хочешь этим сказать?
– У меня имеются собственные причины участвовать в поисках демона и противоядия. Конечно же, я хочу помочь пострадавшим, но, с другой стороны, если я окажу услугу Конклаву в борьбе с ядовитым демоном, они мягче отнесутся к моему отцу во время суда.
– Я не назвал бы это корыстью, – возразил Джеймс. – Ты просто стараешься делать добро, чтобы помочь отцу и своей семье.
Корделия слабо улыбнулась.
– Ну что ж, надеюсь, ты причислишь это к списку моих достоинств, когда будешь помогать мне в поисках мужа.
Но Джеймс не улыбнулся в ответ.
– Маргаритка, – начал он. – Я не могу… я не думаю, что я… – Он смолк и откашлялся. – Наверное, после того, что произошло в Комнате Шепота, я стал неподходящим человеком для того, чтобы искать тебе мужа. Мне кажется, ты не будешь доверять мне после…
– Я доверяю тебе по-прежнему, – едва шевеля губами, произнесла Корделия. – Я все понимаю. Ты не воспользовался положением, Джеймс. Это была игра. Ты притворялся, я знаю это…
