Джеймс открыл дверь дома Мэтью своим ключом, вошел и остановился на верхней ступени лестницы, ведущей в цокольный этаж. Он знал, что друзья сейчас в лаборатории: снизу доносился щебет Кристофера и низкий, певучий голос Мэтью. Он чувствовал присутствие Мэтью, когда находился неподалеку от своего парабатая – они были подобны двум магнитам.
Друзья сидели около высокого лабораторного стола с мраморной столешницей. Повсюду были расставлены любопытные приборы и инструменты: гальванометр для измерения силы электрического тока, крутильные весы, механическая модель Солнечной системы из золота, бронзы и серебра – эту вещь Шарлотта подарила Генри несколько лет назад. Дюжина микроскопов, астролябии, реторты, разные весы и мензурки в беспорядке теснились на столе и в застекленных шкафах. На особом возвышении красовался армейский револьвер «кольт» модели 1873 года, над усовершенствованием которого Кристофер и Генри работали несколько месяцев до начала истории с демонами. На стволе и рукояти было выгравировано множество рун, а среди рун змеилась надпись: «Лк. 12:49»
[46].
Лицо Кристофера защищали специальные очки в медной оправе; одет он был в рабочую одежду – рубашку и брюки, покрытые таким количеством пятен и прожженных дыр, что родители запрещали ему надевать их на улицу. Мэтью, внешне представлявший собой полную противоположность Кристоферу – изящный костюм, синий с золотом жилет и такие же гетры, – старался держаться как можно дальше от пылающих бунзеновских горелок. Оскар дремал у его ног. В помещении стояла тропическая жара.
– Что здесь происходит, Кит? – улыбнулся Джеймс. – Хочешь выяснить, при какой температуре плавятся Сумеречные охотники?
– Моей прическе определенно конец, – заявил Мэтью, проводя ладонью по влажным волосам, которые развились и потемнели от пота. – Насколько я понимаю, Кристофер трудится над противоядием. А я ему помогаю своими остроумными комментариями и проницательными наблюдениями.
– Я бы предпочел, чтобы ты принес мне вон тот стакан, – пробурчал Кристофер, указывая на требуемую вещь. Мэтью отрицательно покачал головой. Когда Джеймс взял стакан и подал Кристоферу, тот добавил несколько капель содержимого к жидкости, пузырившейся на столе в реторте. Затем нахмурился. – Боюсь, дела наши движутся не слишком хорошо. Без этого последнего ингредиента реакция не идет.
– Какого ингредиента? – спросил Джеймс.
– Нужен корень очень редкого растения «моли»
[47]. Сумеречным охотникам запрещено его выращивать, это противоречит Договорам. Я сам занимался розысками, попросил Анну достать мне этого корня в Нижнем Мире, но безрезультатно.
– Какая чушь! Почему бы нам и не вырастить какое-то дурацкое растение, скажи на милость? – недовольно фыркнул Мэтью.
– Потому, что оно растет только на земле, политой кровью убитого простого человека, – сообщил Кристофер.
– Понял, беру свои слова обратно, – пробормотал Мэтью. – Фу ты.
– Растение, применяемое в черной магии? – Джеймс прищурился. – Кристофер, ты можешь набросать мне примерно, как выглядит это «моли»?
– Конечно.
Кристофер нисколько не удивился, словно эта просьба была совершенно нормальной. Вытащил из внутреннего кармана пиджака блокнот и начал что-то в нем рисовать. Тем временем жидкость в реторте приобрела черный цвет. Джеймс, с опаской наблюдая за неизвестным веществом, объяснил:
– В ту ночь в оранжерее Татьяны я успел заметить несколько запрещенных растений. На следующий день я сообщил о них Чарльзу, но его это, видимо, не заинтересовало, и…
Кристофер продемонстрировал свой набросок: цветок, похожий на тюльпан, с серебристыми листьями, зазубренными по краям, и черным корнем.
– Точно, – воскликнул Джеймс, чувствуя, как сердце забилось чаще. – Я помню эти цветы – они растут в оранжерее в Чизвике. Я обратил на них внимание потому, что листья напомнили мне кинжалы. Мы можем отправиться туда прямо сейчас – у вас есть свободный экипаж?
– Есть, – взволнованно произнес Мэтью. – Чарльз на каком-то совещании, но вторую карету он оставил в сарае. Снимай очки, Кристофер – настало время для работы в поле.
Кристофер ворчливо ответил:
– Ладно, ладно – но мне нужно переодеться. Мне не разрешают выходить в этой одежде.
– Ты только сначала выключи и погаси все, что может вызвать пожар в доме, – напомнил Мэтью и взял Джеймса под руку. – Встретимся у ворот.
Джеймс и Мэтью бегом поднялись по ступеням в холл, преследуемые возбужденно лаявшим Оскаром, и на несколько секунд остановились на парадном крыльце, чтобы полной грудью вдохнуть прохладный вечерний воздух. Небо заволокли тяжелые облака, стало довольно темно; в полумраке можно было разглядеть лишь дорожку, ведущую от крыльца Фэйрчайлдов к садовой ограде и воротам. По улице, за черной чугунной решеткой, изредка проезжала карета. Недавно прошел дождь, поблескивали влажные булыжники мостовой.
– А где Томас? – спросил Джеймс, когда Мэтью поднял голову и посмотрел на небо. На первый взгляд казалось, что дождя больше не будет, но тучи имели странный угрожающий вид, как будто буря могла разразиться с минуты на минуту. Точно такой же вид сейчас и у Мэтью, подумал Джеймс.
– Патрулирует город вместе с Анной, – ответил тот. – Томас у нас уже взрослый, ты забыл? Он обязан принимать участие в дневном патрулировании.
– Не уверен, что человек, которому только что исполнилось восемнадцать, может считаться взрослым, – возразил Джеймс. – Думаю, у него осталось в запасе еще несколько лет до наступления старческого слабоумия.
– А мне все-таки кажется, что наш Томас уже поддался слабоумию – иногда у меня возникает ощущение, будто ему нравится Алистер Карстерс.
– Вряд ли Алистер ему нравится в буквальном смысле этого слова, – задумчиво произнес Джеймс, – скорее, он чувствует, что Карстерсу нужно дать второй шанс, забыть о его поведении в школе. – Джеймс помолчал, вспоминая встречу в библиотеке дома на площади Корнуолл-Гарденс, мертвенно-бледное лицо Алистера, страх и гнев в его черных глазах. – Возможно, он прав. Возможно, мы все заслуживаем шанс начать жизнь с чистого листа.
– Есть люди, которые ничего не заслуживают. – К изумлению Джеймса, в голосе Мэтью прозвучала неподдельная злоба; казалось, вот-вот – и он взорвется. – Если я когда-нибудь замечу, что ты хочешь наладить отношения с Алистером…
– Тогда что? – Джеймс приподнял бровь.
– Тогда мне придется передать тебе слова, которые я услышал от него в день нашего отъезда из Академии, – бросил Мэтью. – А мне бы очень не хотелось это делать. Я решил молчать главным образом из-за Корделии. Она любит его, нельзя допустить, чтобы она узнала о нем такое.
