«Прекрати, – сказал он себе, и, как это ни странно, в этот миг перед его мысленным взором появилась Корделия; она положила ладонь ему на плечо, словно желая его успокоить. – Прекрати».
Джеймс швырнул меч на пол и повернулся спиной к груде железа; однако, не успев сделать и шага, он услышал негромкий хлопок.
Груда стальных пластин и шестеренок вспыхнула и в мгновение ока разгорелась, словно трут. Потрясенный Джеймс, будучи не в силах отвести взгляд от «костра», сделал шаг назад. Огонь с неправдоподобной быстротой перекинулся на паутину, затянувшую стены, и она превратилась в рыжие кружева. Джеймс сунул в карман бесполезный колдовской огонь: коридор был озарен багровым светом, странные тени дрожали по углам. От тлеющих штор валил удушливый густой дым с отвратительным ядовитым запахом.
Было что-то завораживающее в зрелище пламени, жадно пожиравшего драпировки, ползущего по стенам, по паркету. Но Джеймс понял, что если он помедлит еще секунду, то задохнется в дыму и пепле и умрет здесь, в этом зловещем доме, падет жертвой ненависти Татьяны Блэкторн. Он развернулся и бросился бежать.
Мэтью не стал возиться с Открывающей руной, просто вышиб ногой парадную дверь и ворвался в дом. Корделия не отставала. Холл был затянут ядовитым дымом.
Корделия в ужасе озиралась по сторонам. Сквозь серую пелену она с трудом разглядела гостиную с большим камином; наверное, когда-то это была грандиозная, богато обставленная комната, но сейчас мебель, шторы, стены и пол были покрыты пылью и плесенью. Посередине стоял стол, с которого свисали серые фестоны паутины; по скатерти, среди тарелок с протухшими остатками пищи, бегали мыши и тараканы.
На полу вестибюля, на толстом слое серой пыли, она различила цепочку следов, ведущих к лестнице. Корделия прикоснулась к плечу Мэтью и указала:
– Туда.
Они бросились к лестнице, но остановились у ее подножия – там, наверху, трещал огонь, их встретила волна раскаленного воздуха. Корделия ахнула, когда из-за ревущей стены пламени возник черный силуэт Джеймса. Джеймс хотел спуститься по лестнице, но верхние ступени уже пылали. Тогда он перепрыгнул через балюстраду, ловко приземлился посередине вестибюля и в изумлении уставился на Корделию и Мэтью.
– Что вы здесь делаете? – заорал он, стараясь перекричать рев пламени.
– Мы пришли за тобой, идиот! – крикнул в ответ Мэтью.
– И как вы собираетесь возвращаться?
– В здешней оранжерее есть Портал, который связан с оранжереей Чизвик-хауса, – торопливо заговорила Корделия. Она вспомнила, что слышала об этом от Грейс; казалось, это произошло миллион лет назад. – Надеюсь, он работает.
Откуда-то из недр особняка донесся низкий, раскатистый гул и какой-то скрежет, как будто гигантский жернов перемалывал в муку кости великана. Глаза у Мэтью сделались совершенно круглыми.
– Дом, он…
– Да, он горит! Да, я знаю! – крикнул Джеймс. – На улицу, быстро!
От парадной двери их отделяло футов десять; они преодолели это расстояние за пару секунд, и Мэтью уже перешагнул через порог, когда стена рухнула.
Корделию захлестнула волна раскаленного воздуха, и она пошатнулась, а потом прямо у нее на глазах от стены отделилась оштукатуренная деревянная балка. Она услышала тревожный вопль Мэтью, и в этот же миг что-то ударило ее в бок. Она покатилась по пыльному полу в чьих-то объятиях, а балка с грохотом обрушилась на пол в том месте, где она, Корделия, только что стояла. Во все стороны полетели обломки паркета.
Она закашлялась, сделала судорожный вдох и подняла голову: оказалось, это Джеймс оттолкнул ее в сторону, чтобы ее не убило бревном. Глаза у него были точно такого же цвета, как пламя; она чувствовала, как бьется его сердце, чувствовала на лице его дыхание, частое, прерывистое, когда они лежали так, глядя друг на друга.
– Джеймс! – орал Мэтью.
Джеймс поморгал и поднялся на ноги, затем протянул руку Корделии. Она заметила, что ее платье мерцает – тысячи крошечных искорок прожгли шелковую юбку.
Горело не только ее платье – горело все вокруг. Не видя почти ничего перед собой из-за густого дыма, они побежали к выходу, где их ждал Мэтью. Он сбросил бархатную куртку и пытался с ее помощью прибить пламя, пожиравшее косяк и порог. Джеймс подхватил Корделию на руки, словно они исполняли какой-то чудовищный огненный балет, и вынес ее из горящего здания в последний миг перед тем, как пламя взметнулось к потолку и поглотило двери и переднюю стену особняка.
Сумеречные охотники, спотыкаясь на каждом шагу о корни и жесткие стебли сорняков, бросились прочь от дома, в черные колючие заросли. Наконец, они остановились, и Джеймс, обернувшись, взглянул на горящий Блэкторн-Мэнор. Теперь уже весь особняк пылал, к небу валил столб густого черного дыма, и небо над поместьем окрасилось в багровый цвет.
– Можешь уже поставить Корделию на землю, – ядовитым тоном произнес Мэтью. Он дышал с трудом, волосы его почернели от сажи. Бархатная куртка так и осталась там, в горящем доме.
Джеймс осторожно опустил Корделию.
– Как твоя нога… – неуверенно начал он.
Она хотела поправить волосы и обнаружила, что голова ее засыпана пеплом.
– Ничего страшного, кость уже почти срослась, – ответила она. – А что, ты… э-э…
– Сжег ли я особняк? Не намеренно, – ответил Джеймс. На его ресницы, и без того черные, налипла сажа, лицо было черным, как у трубочиста.
– Он случайно загорелся именно в тот момент, когда ты там находился, я правильно понимаю? – съязвил Мэтью.
– Я все могу объяснить…
– Нет, не можешь. – Мэтью тряхнул головой, и хлопья пепла посыпались с волос на плечи. – Мое терпение закончилось. Банк терпения истощен! Мне не выдают терпение даже в кредит! Вы с Корделией сейчас отправляетесь по домам, и когда мы с тобой останемся у тебя в комнате, я буду тебя бранить до утра. Так что приготовься.
Джеймс прикусил губу, пытаясь скрыть улыбку.
– Именно этим я и займусь. А сейчас нужно найти оранжерею. Нельзя здесь задерживаться.
Корделия и Мэтью были с этим полностью согласны. Оранжерея была совершенно пуста, если не считать обрушившихся шпалер, которые когда-то поддерживали виноградные лозы, каких-то бутылей и самого Портала, блестевшего, словно зеркало. В его черной поверхности отражались рыжие и алые сполохи.
Джеймс приложил ладонь к черному «зеркалу», и оно замерцало. Корделия увидела там, внутри, словно через окно, чизвикский дом Блэкторнов, а за ним – очертания лондонских зданий, подсвеченных газовыми фонарями.
И она шагнула во тьму.
В комнате «Веселых Разбойников» в таверне «Дьявол» было уютно, как дома. В камине горело несколько поленьев. Корделия только что думала, будто ей никогда в жизни не захочется смотреть на пламя, но оказалось, что ей приятно видеть веселые оранжевые язычки. Молодые люди устроились на своих излюбленных местах: Кристофер и Томас развалились на старом, вытертом честерфилдском диване, Джеймс откинулся на спинку кресла, а Мэтью сидел за круглым деревянным столом.
