– Нет! – резко вскрикнула Корделия. – Не вставай на колени, Джеймс. Я согласна стать твоей женой, но только не надо стоять передо мной на коленях.
– Конечно, – улыбнулся он ласково, и эта улыбка окончательно разбила ей сердце. – Ты хочешь, чтобы на коленях перед тобой стоял тот, за кого ты по-настоящему захочешь выйти замуж. Любовь обязательно придет, Маргаритка. Нужно потерпеть всего лишь год.
– Да, – прошептала она. – Всего лишь год.
Он снял фамильное кольцо Эрондейлов с узором в виде птиц. Она протянула руку, и Джеймс, не колеблясь, надел перстень ей на палец. Корделия смотрела на него, на его бледные щеки, черные ресницы – словно линии, проведенные чернилами на белой бумаге.
Любовь обязательно придет.
Любовь пришла к ней несколько лет назад, она любила Джеймса сейчас и каждый день с того момента, когда увидела его в Лондоне. «Ты равнодушна ко мне как к мужчине», – сказал он ней. Как же он ошибается. Но он никогда, никогда не узнает о ее безответной любви.
Корделия вздрогнула, услышав скрип открываемой двери. Первым вошел Уилл, мрачный как туча; за ним следовали Тесса и Сона. Лица у всех троих были суровыми. Точнее, только лица Уилла и Соны, подумала Корделия – Тесса выглядела скорее озабоченной и усталой.
– Бриджсток и Консул арестовали Татьяну, – сообщил Уилл, сверля сына ледяным взглядом своих голубых глаз. – При других обстоятельствах я испытал бы громадное облегчение. Ведь она обвинила тебя в преступлении, которого ты не совершал, Джеймс.
Джеймс поднял руку.
– Отец, я понимаю, почему ты гневаешься, но…
– Джеймс. – Слово это прозвучало, как удар хлыста. Однако во взгляде Уилла Корделия видела не только гнев, но и глубокую боль, и ей захотелось провалиться сквозь землю. Ей оставалось только представлять себе, каково сейчас Джеймсу.
– Я не могу выразить в словах, насколько сильно мы с матерью разочарованы в тебе. Мы старались воспитать достойного, добропорядочного джентльмена, который с уважением относится к женщинам и знает, как исправить совершенную ошибку.
– О, Лейли, – горько прошептала Сона, глядя куда-то мимо дочери. – Che kar kardi? Что же ты натворила?
– Подождите! – воскликнул Джеймс. Он выступил вперед, чтобы загородить собой Корделию, но она обошла его и остановилась рядом. Она считала, что они должны встретить бурю лицом к лицу. Пусть брак их будет фальшивым, но их дружба и преданность друг другу – настоящие.
– Отец, – заговорил Джеймс. – Матушка, миссис Карстерс. Я выслушаю все, что вы желаете мне сказать, я прошу прощения за все свои проступки, но сначала позвольте мне представить вам свою будущую супругу.
Взрослые обменялись недоуменными взглядами.
– Ты хочешь сказать… – начала Тесса.
Джеймс улыбнулся. Со стороны могло показаться, что он счастлив, но Корделия чувствовала, что он снова надел свою Маску, опустил стеклянное забрало. Она перехватила взгляд Тессы, брошенный на сына, и у нее в мозгу промелькнула чудовищная мысль: Тесса все знает.
– Корделия оказала мне честь, согласившись стать моей женой.
Корделия вытянула руку и продемонстрировала кольцо Эрондейлов.
– Мы оба очень счастливы, – сказала она, – и надеемся, что вы рады за нас.
Она взглянула на мать. К ее удивлению, с лица Соны по-прежнему не сходило тревожное, грустное выражение. «Но я же сделала то, чего ты хотела от меня, Mâmân! – вскричала она про себя. – Я же нашла себе подходящего жениха».
Уилл и Тесса обернулись к Соне, ожидая ее ответа. Мать Корделии испустила долгий вздох, расправила плечи и перевела взгляд с Корделии на Джеймса.
– Cheshmet roshan
[61], – произнесла она и кивнула родителям жениха. – Я даю свое согласие.
Уилл радостно заулыбался.
– Тогда у нас не остается иного выбора, кроме как, в свою очередь, дать согласие на этот брак. Корделия Карстерс, – обратился он к девушке, – отныне семьи Карстерсов и Эрондейлов будут связаны еще теснее, чем прежде. Если бы Джеймс мог выбрать себе спутницу жизни из всех женщин этого мира и других миров Вселенной, я бы не пожелал ему лучшей жены.
Тесса рассмеялась.
– Уилл! Ты хочешь сказать, что единственным достоинством нашей будущей дочери является ее происхождение?
Уилл ухмылялся, как мальчишка.
– Ты только подожди, вот когда я расскажу Джему…
Дверь с шумом распахнулась, и в комнату влетела Люси.
– Я слышала, о чем вы тут говорили, – объявила она без малейшего смущения. – Маргаритка! Ты будешь моей сестрой!
Она подбежала к Корделии и бросилась ей на шею. Вошел Алистер; он молчал, но улыбнулся, когда Корделия посмотрела на него. Это так походило на радостную сцену помолвки с Джеймсом, которую Корделия рисовала себе в мечтах. Ей оставалось лишь сделать усилие и забыть об одном маленьком обстоятельстве. Возможно, Уилл и мечтал видеть ее членом своей семьи, но если бы Джеймсу предоставили свободу выбора, он назвал бы своей невестой другую девушку.
Лишь поздно вечером Корделия узнала о судьбе Татьяны от Алистера – который, насколько она понимала, получил эти сведения от Чарльза.
Власти проявили снисхождение к Татьяне. Большинство представителей Анклава считали, что после смерти сына женщина повредилась в уме. Хотя ее действия – обращение за помощью к черным магам, некромантия и прочее – были наказуемы, никто не судил ее строго. Все помнили, как она потеряла Джесса, и жалели ее; Татьяну не заключили в тюрьму в Безмолвном городе, не лишили Меток. Ее отправили в Адамантовую Цитадель к Железным Сестрам.
Это было похоже на тюремное заключение, но гораздо мягче, как объяснил Алистер.
Грейс предстояло жить в доме Бриджстоков. Очевидно, на этом настаивала Ариадна. Алистер рассуждал, что таким образом Бриджстоки могли спасти лицо и сделать вид, будто Ариадна и Чарльз расстались мирно и по взаимному согласию.
– Как странно, – сказала Корделия. Она не могла понять, зачем это было нужно Ариадне. Даже если она больше не хотела выходить за Чарльза, зачем ей жить в одном доме с Грейс? С другой стороны, Корделия давно подозревала, что хорошенькая Ариадна Бриджсток не так проста, как могло показаться на первый взгляд.
– У меня еще одна новость, – сказал Алистер и уселся на постель сестры, в ногах кровати. Корделия сидела среди подушек и расчесывала волосы.
– Отца скоро освободят из-под стражи.
– Освободят? – Корделия оставила щетку и выпрямилась. Сердце у нее учащенно забилось. – Как это?
– С него сняты все обвинения, – объяснил Алистер. – Вся эта сомнительная история объявлена прискорбным несчастным случаем. Отец вернется в Лондон через две недели.
