– Я, пожалуй, пойду, – вздохнул Джеймс.
Люси захлопнула блокнот и посмотрела на Джеймса.
– Какая она, Грейс Блэкторн? Ты ведь видишь ее время от времени, когда ходишь к соседской ограде подстригать кусты, верно?
Джеймс не сразу оправился от неожиданности и бессвязно пробормотал:
– Да, бывает, что и вижу… Она… печальная. Мне кажется, она очень одинока. Она ни с кем не общается, кроме матери, и никогда не покидает этот жуткий дом.
– Как это ужасно.
– Да, это ужасно. Ее остается лишь пожалеть.
– Верно, – ответила Люси без особого интереса.
Когда они встретились на своем условленном месте в лесу, Джеймс рассказал Грейс о новых друзьях: Мэтью (который, как было известно Грейс, приходился сыном Консулу), Томасе и Кристофере. Последних он назвал «ее кузенами», но это не вызвало особого интереса у Грейс. Она лишь застенчиво произнесла:
– Должна сказать, я даже рада тому, что они не приехали с тобой в Идрис. Уверена, в их компании ты проводил бы время гораздо веселее! Но тогда ты не смог бы встречаться со мной, я скучала бы без тебя.
Джеймс всякий раз при мысли о Грейс испытывал неопределенное беспокойство и угрызения совести. Ему не нравилось то, что он является ее единственным другом – им нечасто удавалось видеться. Он вспомнил о предстоявшем визите Корделии и подумал: наверное, девушкам даже не представится возможности познакомиться, ведь его дружбу с Грейс следовало держать в секрете. Грейс в смущении взглянула на Джеймса: казалось, она хотела обратиться к нему с какой-то просьбой, но не решалась высказать ее вслух.
– Ты не обидишься, если я попрошу тебя рассказать о том, что с тобой произошло в Академии Сумеречных охотников? До меня дошли только какие-то неопределенные слухи.
Джеймс рассказал ей о своей загадочной возможности превращаться в тень и заглядывать в иной мир, о том, что это стало известно большинству учеников и учителей, и в результате его исключили из школы.
– Вообще-то, здесь нет никакой тайны, – сказал он и удивился сам себе. Странно, но он чувствовал себя так, словно признавался в постыдном поступке. – Это из-за моей матери. Она… чародейка. Все об этом давно знают, но, тем не менее, продолжают перешептываться у нас за спиной и показывать на нас пальцами.
– Я часто размышляю о том, – сказала Грейс, – что маги очень помогают нам в войне с демонами, несмотря на то, что сами являются потомками демонов. И, честно говоря, не понимаю, почему остальные поднимают вокруг этого такой шум.
– Сумеречные охотники не любят тех, кто отличается от них, не любят новшеств и перемен, – объяснил Джеймс. – Они видят во всех чужаках только зло… Послушай, я рассказал тебе свой секрет, а теперь ты должна поведать мне свой.
Грейс улыбнулась.
– У меня нет секретов.
– Этого не может быть. Скажи, откуда ты родом, Грейс Блэкторн? Ты помнишь своих родителей?
– Да, – ответила она. – Мне было восемь лет, когда они… когда их убили демоны. Я бы осталась совершенно одна на белом свете, если бы не мама.
Это объясняло, почему у Грейс была только одна руна, на тыльной стороне кисти левой руки. Руна Ясновидения была первой Меткой, которую Сумеречные охотники получали в детстве. Очевидно, Татьяна не желала, чтобы Грейс продолжала обучение и стала воином.
– Тебя приняли бы в какой-нибудь Институт, – возразил Джеймс. – Сумеречные охотники не бросают своих.
– Может, и так, – вздохнула Грейс, – но тогда у меня не было бы семьи. А теперь у меня есть семья. Есть матушка, и родовое имя, и дом. – Однако это было произнесено безрадостным тоном. – Единственное, чего мне хотелось бы – это сохранить что-нибудь на память о своих родителях.
Джеймса тронули ее слова.
– У тебя действительно ничего не осталось от них?
– Есть одна вещь, – сказала Грейс. – Моя родная мать носила на руке серебряный браслет. Матушка говорит, что это очень ценное украшение; она держит браслет в шкатулке, в своем кабинете. Она говорит, что позволит мне носить его, когда я стану старше, но я прошу ее об этом каждый год, и каждый год оказывается, что я еще недостаточно взрослая.
– А разве ты сама не можешь достать его из шкатулки?
– Она заперта на надежный замок, – объяснила Грейс. – Моя мать обожает замки. В доме у нас полно ящиков, буфетов, шкатулок, которые не открываются без ключа… Не думаю, что мама помнит, какой ключ к какому замку подходит. Их очень много, и тех, и других. – Выражение ее лица слегка изменилось. – Но довольно говорить об этих грустных вещах. Я слышала от матушки, что в августе к вам собирается в гости семья Карстерсов. Наверное, когда они приедут, ты будешь развлекать их целые дни напролет.
– Вряд ли, – возразил Джеймс, – скорее всего, Корделия будет общаться преимущественно с Люси – в будущем им предстоит стать парабатай. С другой стороны, у Люси есть важное занятие, она пишет книгу… так что, возможно, мне, как гостеприимному хозяину, действительно придется какое-то время проводить с Корделией. Я хочу сказать – если ей этого захочется. Конечно, если ей понравится проводить со мной время каждый день, я буду совершенно не против…
Он смолк, сообразив, что совсем запутался. Грейс, однако, не подала виду, что ее задели слова Джеймса.
– Извини меня, пожалуйста, – пробормотал он. – Я не имел в виду ничего…
Грейс негромко рассмеялась.
– Перестань! Я знаю, что ты не хотел меня обидеть, Джеймс. Просто ты влюблен в Корделию, вот и все.
Джеймс испугался.
– Она мне нравится, и только. Мы просто друзья, как ты и я.
– Правда? – улыбнулась Грейс. – А если она приедет сюда, в Идрис, скажет тебе, что встретила самого лучшего на свете юношу, что у них завязался бурный роман, и что они теперь жених и невеста? Ты просто поздравишь ее, как поздравил бы любого из своих друзей?
– Я сказал бы ей, что она еще слишком молода для замужества, – хрипло проговорил Джеймс. Но на самом деле в этот миг он обнаружил странную вещь: при мысли о том, что Корделия выйдет за другого, у него буквально останавливалось сердце. Он вдруг осознал, что в его смутных картинах будущего всегда так или иначе присутствовала Корделия, спокойная, уверенная, ласковая, словно теплый свет, разгоняющий тьму и страхи. И его охватило непонятное смятение.
– Жестокий Принц Джеймс вошел в комнату; плащ развевался у него за спиной, и его ужасные, ужасные усы топорщились от гнева, – читала Люси в тот момент, когда Джеймс появился на пороге.
– А это обязательно, дважды повторять слово «ужасный»? – осведомился Джеймс.
– Он потребовал горячего питья. В глотке у него пересохло оттого, что он целыми днями раздавал свои злобные приказания. Чай, думал он, да, чай – и месть.
– Схожу-ка я поставлю чайник, – вздохнул Джеймс.
