Корделия миновала последнее апельсиновое дерево и резко остановилась. Сердце у нее упало. Выход был совсем близко, но черные щупальца опередили своих жертв; они извивались, ползли по стенам, присасывались к двери, чтобы не дать ей открыться. Девушка сжала запястье Джеймса.
– Это выход? – прошептал он. Она бросила на него удивленный взгляд – почему он спрашивает, ведь он сам недавно вошел в оранжерею? Разве существует какой-то другой выход?
– Да, – ответила она. – У меня есть клинок серафима, но только один… мы можем попытаться…
Джеймс швырнул кинжал, и руны, тянувшиеся вдоль лезвия, вспыхнули. Он действовал со сверхъестественной быстротой: только что он держал кинжал в пальцах, а в следующее мгновение острие уже вонзилось в полупрозрачное крыло демона, и стекло позади него разлетелось вдребезги. Демон издал пронзительный вопль и начал отделяться от стены. Джеймс выругался, вытащил еще два ножа, и в ту же секунду они описали в воздухе две серебристые дуги. Демон взвизгнул – это был высокий, потусторонний, душераздирающий визг, от которого кровь стыла в жилах. Ножи попали в туловище, чудовищная «бабочка» задергалась, и Охотники поняли, что сейчас ей придет конец. Странные кожистые стручки дождем посыпались на пол, и тварь, испустив последнее хищное, но бессильное шипение, растаяла в воздухе.
Дверь, которую больше ничто не удерживало, широко распахнулась. Джеймс, увлекая Корделию за собой, прыгнул к выходу, прочь от сыпавшегося с потолка стекла, от демонической вони, висевшей в воздухе. Вместе они вывалились в ночной сад.
Некоторое время Корделия и Джеймс бежали куда глаза глядят, путаясь в колючих сорняках. Очутившись на некотором расстоянии от кошмарного логова демона, недалеко от ворот, за которыми некогда располагался итальянский сад, Джеймс резко остановился.
Корделия от неожиданности едва не натолкнулась на него. У нее кружилась голова, перед глазами стоял туман. В ноге снова пульсировала боль. Она сунула Кортану в ножны и бессильно опустилась на землю.
Они находились в небольшой впадине, заросшей одичавшими садовыми растениями; вдали, на гребне невысокого холма, темнела громада оранжереи. Древние деревья с узловатыми сучьями склонялись над ними. Дул свежий, прохладный ветерок.
Джеймс опустился на колени рядом с Корделией.
– Маргаритка, дай мне посмотреть.
Она кивнула. Джеймс легко прикоснулся к ее щиколотке над невысоким кожаным ботинком и осторожно приподнял подол платья. Кружева на нижней юбке пропитались кровью, и Корделия невольно ахнула, увидев свою ногу.
Рана выглядела так, словно ее нанесли зазубренным ножом. Верхняя часть ботинка также была в крови.
– На вид страшновато, – негромко заметил Джеймс, – но это всего лишь порез. Яд в рану не попал.
Он вытащил стило из футляра, укрепленного на поясе, очень осторожно приложил острие к коже повыше раны и изобразил исцеляющую руну. В эту минуту Корделии почему-то пришло в голову, что мать, наверное, неделю приходила бы в себя от шока, увидев, как посторонний молодой человек прикасается к ноге ее дочери.
Корделии показалось, что кто-то вылил прохладную воду на ее пылающую щиколотку. Прямо у нее на глазах рана начала затягиваться; разрезанная кожа срасталась, как будто несколько недель заживления были сжаты и втиснуты в считаные секунды.
– У тебя такой вид, словно ты никогда не видела действия руны иратце, – сказал Джеймс с легкой усмешкой. – Неужели ты за всю свою жизнь не получала ни ран, ни увечий?
– Таких серьезных – никогда, – пробормотала Корделия. – Я знаю, что я должна была… ты, наверное, думаешь, что я еще совсем ребенок. А этот демон… тьфу… я должна была заметить его вовремя, а я, как дурочка, позволила ему сбить себя с ног…
– Прекрати это, – твердо произнес Джеймс. – Каждый из нас время от времени получает трепку от демона; если бы мы всегда выходили из схваток целыми и невредимыми, то не нуждались бы в исцеляющих рунах. – Он улыбнулся; это была одна из тех редких улыбок, которые словно «разбивали» Маску и освещали его лицо. – Я сейчас подумал… ты чем-то напомнила мне Кэтрин Эрншо из «Грозового перевала». У моей матушки есть любимый эпизод, там рассказывается о том, как Кэтрин укусил бульдог: «Она не взвизгнула, нет, она не стала бы визжать, даже если бы ее подняла на рога бешеная корова»
[18].
Хотя Корделия уже несколько лет не перечитывала «Грозовой перевал», она невольно улыбнулась. Невероятно, подумала она, Джеймс сумел заставить ее улыбнуться после всего, что им пришлось пережить.
– Это было здорово, – сказала она. – Ты расправился с невиданным гигантским демоном при помощи пары метательных ножей.
Джеймс слегка откинул голову назад и негромко рассмеялся.
– Это, скорее, заслуга Кристофера, – фыркнул он. – Именно он изготовил для меня ножи. Он несколько лет разрабатывал новые материалы, которые способны выдержать на себе самые мощные руны. Большинство металлов, если нанести на них такие руны, рассыпаются на куски. И это означает, что всякий раз, лишившись одного из клинков, я вынужден здорово раскошелиться, – добавил он, печально глядя на оранжерею.
– Ну уж нет, – строго произнесла Корделия. – Туда ты больше не пойдешь.
– Конечно, я ведь не могу оставить тебя, – просто сказал он, и эти слова растопили ей сердце. – Маргаритка, если я кое-что тебе расскажу, ты пообещаешь никому больше об этом не говорить?
Она не могла сказать «нет», когда он называл ее так.
– Тебе известно, что я могу превращаться в тень, – начал он. – И что сначала я не мог контролировать это превращение.
Корделия кивнула; она знала, что никогда не забудет тот вечер в ее доме, когда он лежал в постели со жгучей лихорадкой. Она пыталась сжать его руку, но пальцы его обратились в ничто.
– Несколько лет я под руководством твоего кузена Джема учился контролировать это – превращение, видения. – Он прикусил нижнюю губу. – Но сегодня я перенесся в царство теней добровольно. Мне удалось проникнуть туда, но потом меня «выбросило» в эту оранжерею.
– Ничего не понимаю, – пробормотала Корделия. – Почему именно сюда?
Джеймс пристально взглянул девушке в глаза.
– Там, в темной пустыне, я увидел огонек, – сказал он. – И пошел на этот огонек. Мне кажется, это был свет Кортаны.
Корделия подавила желание протянуть руку, прикоснуться к оружию, укрепленному у нее за спиной, убедиться в том, что Кортана по-прежнему на месте.
– Да, это особенный меч, – признала она. – Отец всегда говорил мне, что нам неизвестны его истинные возможности.
– Очутившись в этой оранжерее, я, естественно, не понял, куда попал, – продолжал Джеймс. – Я задыхался, какая-то сероватая пыль, похожая на пепел от сожженных костей, забила мне нос и горло. Я прихватил с собой пригоршню этого вещества из иного мира… – Он сунул руку в карман брюк и вытащил щепотку порошка, действительно напоминавшего золу. – Я хочу отдать это Генри и Кристоферу. Может быть, они смогут его исследовать и определить, что это такое. Никогда до сегодняшнего дня мне не удавалось ничего принести с собой из царства теней; может быть, на сей раз получилось потому, что я отправился туда по собственному желанию.
