Внимание Корделии привлек громоздкий предмет на одной из повозок.
– Мама! – воскликнула она. – Ты взяла с собой фортепиано?
Мать пожала плечами.
– Я люблю музыку. – Она обернулась к грузчикам и сделала повелительный жест. – Корделия, здесь сейчас будет шумно и пыльно. Может быть, вам с Люси пройтись, осмотреть окрестности? А ты, Алистер, останься, помоги мне руководить людьми.
Корделия пришла в восторг при мысли о том, что она получит возможность пообщаться с Люси наедине. Тем временем на лице Алистера появилось странное выражение: казалось, его охватила одновременно досада оттого, что он вынужден остаться дома с матерью, и самодовольство оттого, что ему доверили роль главы семьи.
Тессу, казалось, позабавило происходящее.
– Джеймс, пойди с девочками. Может, вам отправиться в Кенсингтонские сады? Это недалеко отсюда, погода сегодня отличная.
– Да, Кенсингтонские сады действительно вполне подходят, – мрачно произнес Джеймс.
Люси подняла глаза к небу и взяла Корделию за руку.
– Тогда идем, – сказала она и увлекла подругу вниз по ступеням, на тротуар.
Джеймс на своих длинных ногах без труда догнал их.
– Нет никакой нужды нестись как угорелые, Люси, – заметил он. – Матушка вовсе не собирается удерживать тебя в доме и требовать, чтобы ты тащила фортепиано на второй этаж.
Корделия бросила на него взгляд из-под опущенных ресниц. Ветер шевелил его волосы. Даже волосы ее матери не были совершенно черными – они отливали медью и золотом. Но волосы Джеймса были цвета воронова крыла.
Он легкомысленно улыбнулся ей с таким видом, словно и не заметил, как она совершенно неприличным образом разглядывала его. Хотя, с другой стороны, он, без сомнения, привык к тому, что его бесцеремонно разглядывают другие Сумеречные охотники. Не только из-за его привлекательной внешности, но и по некоторым другим причинам.
Люси стиснула ее пальцы.
– Ты приехала, и я так счастлива, – объявила она. – На самом деле я никогда до конца не верила в то, что мы будем жить в одном доме.
– Почему? – удивился Джеймс. – Закон требует, чтобы вы тренировались некоторое время, прежде чем вы станете парабатай, а кроме того, отец просто обожает Маргаритку. Ведь именно он здесь устанавливает правила…
– Ваш отец обожает всех Карстерсов, – возразила Корделия. – Не уверена, что это как-то связано с моими личными достоинствами. Наверное, ему даже Алистер может понравиться.
– Мне кажется, он уже убедил себя в том, что в характере Алистера имеются некие неизведанные глубины, – сказал Джеймс.
– Как и в зыбучих песках, – усмехнулась Корделия.
Джеймс рассмеялся.
– Довольно, братец, – вмешалась Люси и хлопнула Джеймса по плечу затянутой в перчатку рукой. – Маргаритка – моя подруга, и ты не даешь нам поболтать. Сделай одолжение, отправляйся куда-нибудь в другое место.
Они шли по улице Квинс Гейт в сторону Кенсингтон-роуд; вокруг сновали люди, стучали копытами лошади, скрипели омнибусы. Корделия представила себе, как Джеймс скрывается в толпе; наверняка в этом городе он найдет себе занятие поинтереснее, чем сопровождать сестру. А может быть, его похитит какая-нибудь прекрасная богатая наследница, которая влюбится в него с первого взгляда. Такие вещи, как она знала, часто случаются в Лондоне.
– Я буду следовать за вами в десяти шагах, как паж, – предложил Джеймс. – Но мне нельзя терять вас из виду, не то матушка меня убьет; в результате я пропущу завтрашний бал, Мэтью тоже меня убьет, и мне придется умирать дважды.
Корделия улыбнулась и хотела что-то сказать, но Джеймс уже отстал от них, как и обещал. Он легкими шагами шел позади, чтобы дать девушкам возможность поговорить наедине, и Корделии пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть свое разочарование оттого, что ей пришлось повернуться к нему спиной. В конце концов, теперь она жила в Лондоне, и встречи с Джеймсом должны были из редких чудесных случайностей превратиться в часть ее повседневной жизни.
И все-таки Корделия не удержалась и быстро оглянулась; он уже вытащил из кармана книгу и принялся читать ее прямо на ходу, насвистывая что-то вполголоса.
– О каком это бале он сейчас говорил? – спросила она, повернувшись к Люси. Они прошли под черной аркой из кованого железа и очутились в Кенсингтонских садах, под сенью древних деревьев. В парке было полно народу: няньки с колясками, молодые парочки, гуляющие в обнимку по тенистым аллеям. Две девочки плели венки из маргариток, а какой-то мальчик в синем матросском костюмчике бегал по газону с обручем и громко хохотал. Он подбежал к высокому мужчине; тот подхватил ребенка на руки и со смехом подбросил. Корделия на мгновение крепко зажмурила глаза и подумала о собственном отце, о том, как он подбрасывал ее в воздух, когда она была еще маленькой, и как они оба смеялись, и как он потом ловил ее.
– О том, который назначен на завтрашний вечер, – ответила Люси и взяла Корделию под руку. – Мы устраиваем его, чтобы отметить ваш переезд в Лондон. Там будет весь Анклав, будут танцы, и у матушки появится возможность похвастаться заново отделанным бальным залом.
А у меня появится возможность похвастаться тобой.
Корделию охватила дрожь. Она сама не знала, что это – радостное возбуждение, предвкушение или страх. Анклавом официально называлось сообщество Сумеречных охотников, проживавших в Лондоне; в каждом крупном городе был свой Анклав, который подчинялся местному Институту, а также верховным властям, Конклаву и Консулу. Она понимала, что это глупо, но при мысли о встрече с таким количеством людей ее охватила тревога и неопределенное беспокойство. Жизнь, которую она до сегодняшнего дня вела со своей семьей, состояла из постоянных переездов с места на место, если не считать остановок в Сайренворте, в Девоне, и была довольно уединенной.
Но именно в этом, в знакомстве с местным обществом, и состоял ее долг. Они приехали в Лондон именно ради этого. Она подумала о матери.
Это будет вовсе не бал, сказала она себе. Это будет первая схватка в предстоящей войне.
Она понизила голос.
– А все, кто там соберется – все местные, они знают о моем отце?
– Вовсе нет. Лишь немногие слышали подробности, а те, кто слышал, держат язык за зубами. – Люси задумчиво взглянула на подругу. – А ты не хочешь… если ты расскажешь мне о том, что там произошло, клянусь, я ни единой живой душе об этом не заикнусь, даже Джеймсу.
У Корделии заболело сердце – так всегда бывало, когда она вспоминала об отце. Но она знала, что все равно должна рассказать его историю Люси, а потом ей понадобится пересказывать ее другим, чужим людям. Она сможет помочь отцу лишь в том случае, если будет формулировать свои претензии и требования прямо и недвусмысленно.
– Примерно месяц тому назад мой отец отправился в Идрис, – заговорила она. – Цель поездки держали в большой тайне, но теперь я знаю, что вблизи от границ Идриса было обнаружено скопище демонов-кравьядов.
