Плясавшие в камине язычки пламени отбрасывали рыжие отблески на обои с орнаментом работы Уильяма Морриса, на аксминстерские ковры, на старый паркет. Через некоторое время Грейс поднялась на ноги и начала расхаживать взад-вперед около камина. Она вытащила из волос последние несколько шпилек, и светлые пряди рассыпались по плечам. Они напомнили Джеймсу замерзший водопад.
– Грейс. – Сейчас, в этой комнате, где тишину нарушало лишь тиканье часов, Джеймс мог позволить себе помолчать минуту. В лазарете у него не было времени на колебания. – Ты можешь рассказать мне о том, что случилось? Где произошло нападение? Как тебе удалось спастись?
– На маму напали в особняке, – ровным голосом ответила Грейс. – Я не знаю, как именно это случилось. Я нашла ее без сознания на ступенях крыльца. На руке у нее остались отметины от зубов.
– Мне очень жаль.
– Тебе не обязательно говорить эти слова, – ответила Грейс. Она снова принялась ходить перед камином. – Есть вещи, которых ты не знаешь, Джеймс. И есть вещи, которые я должна сделать сейчас, пока она больна. Прежде, чем она придет в сознание.
– Я рад, что ты веришь в ее выздоровление, – сказал Джеймс, приближаясь к девушке. Она остановилась и подняла на него взгляд, но он не знал, можно ли прикоснуться к ней. Ему показалось, что такой он никогда прежде не видел Грейс. – Самое главное – это надеяться на лучшее.
– Я не просто надеюсь, я в этом абсолютно уверена. Моя мать не умрет, – заявила Грейс. – Все эти годы горечь и ненависть поддерживали ее силы, и сейчас жажда мести тоже поможет ей выжить. Эти чувства сильнее смерти. – Девушка протянула руку и кончиками пальцев прикоснулась к лицу Джеймса; это прикосновение было легким, как касание крыльев стрекозы.
– Джеймс, – прошептала она. – О, Джеймс. Открой глаза. Позволь мне взглянуть в них сейчас, пока ты еще любишь меня.
Он повиновался.
– Я любил тебя несколько лет. Я всегда буду тебя любить.
– Нет, – странным безнадежным тоном произнесла Грейс, опустив руку. На лице ее отразилась бесконечная усталость, движения ее были замедленными. – Через минуту ты возненавидишь меня.
– Этого не может произойти, никогда, – возразил Джеймс.
– Я выхожу замуж, – сказала она.
Потрясение было настолько велико, что он даже не осознавал его. «Она совершила какую-то ошибку, – подумал Джеймс. – Она не понимает, что натворила. Но я все исправлю».
– Я выхожу замуж за Чарльза, – продолжала Грейс. – За Чарльза Фэйрчайлда. Мы проводили много времени вместе после того, как я приехала в Лондон; я знаю, что ты не заметил этого.
В ушах у Джеймса зашумело, пульс участился, гулкое биение сердца заглушало тиканье старинных часов.
– Это безумие, Грейс. Еще вчера вечером ты просила меня стать твоим мужем.
– И ты отказался. Ты высказался предельно ясно. – Она слегка пожала плечами. – Чарльз согласился.
– Чарльз обручен с Ариадной Бриджсток.
– Уже нет. Сегодня утром Чарльз сообщил об этом Инквизитору Бриджстоку. Ариадна никогда не любила Чарльза; ей все равно, женится он на ней или нет.
– Правда? Ты ее спрашивала об этом? – воскликнул Джеймс, которого внезапно охватила ярость. Грейс вздрогнула. – Это безумие, бессмыслица, Грейс. Ты приехала в Лондон меньше недели назад…
Глаза ее сверкнули.
– Я могу достичь многого меньше чем за неделю.
– Вижу, что так. Например, причинить вред Ариадне Бриджсток, которая не сделала тебе ничего плохого. Чарльз – холодное существо. У него холодное сердце. Но от тебя я вовсе не ожидал такого гадкого поступка.
Грейс покраснела.
– Ты думаешь, что Ариадна будет в отчаянии, что ее жизнь рухнула? Она молода, богата и красива, а Чарльз готов объявить, что это она разорвала помолвку с ним.
– Пока лежала в лазарете без сознания?
– Естественно, он скажет, что это произошло еще до болезни, – резко произнесла Грейс.
– А если она умрет, это будет очень удобно для вас обоих, – проговорил Джеймс. Боль была невыносимой; зрение застилала ослепительная белая пелена.
– Я же сказала тебе, что ты меня возненавидишь, – хрипло прошептала Грейс, и в глазах ее промелькнуло злобное выражение. – Я тебе повторяю, Чарльз ей не нужен, а если она умрет, то да, он будет нужен ей еще меньше, чем сейчас! – Она смолкла, чтобы отдышаться. – Но ты не можешь меня понять. Я нахожусь в отчаянном положении. Ариадна – счастливица в сравнении со мной.
– Я не могу понять, потому что ты мне ничего не рассказываешь, – тихо произнес Джеймс. – Если тебе кажется, что ты находишься в отчаянном положении, позволь мне помочь тебе…
– Я уже предлагала тебе возможность помочь мне, – бросила она. – Я попросила тебя взять меня в жены, но ты не захотел. Твой благополучный мирок, твои родные и друзья – по-твоему, все это дороже меня.
– Ты ошибаешься…
Грейс горько рассмеялась.
– Если ты любишь меня, Джеймс, ты должен любить меня превыше всего остального и ради меня без сожалений отказаться от прежней жизни. Допустим, мы поженимся; после этого нам постоянно будет грозить опасность со стороны моей матери – нам, а потом и нашим детям. Неужели ты согласишься променять свою счастливую, мирную жизнь на подобное существование? Я знаю, что это невозможно. Когда вчера вечером я попросила тебя жениться на мне, это было всего лишь испытание. Я хотела узнать, любишь ли ты меня достаточно сильно. Достаточно сильно для того, чтобы защитить меня любой ценой. И я получила ответ: нет.
– А Чарльз, выходит, тебя любит? – Джеймс едва мог говорить. – Вы же познакомились несколько дней назад.
– Это не имеет значения. Чарльз обладает властью. Скоро он станет Консулом. Ему не обязательно меня любить. – Грейс смотрела на Джеймса в упор, стоя на некотором расстоянии от него на старом, выцветшем ковре. – Я должна сделать это немедленно, прежде чем мать придет в себя. Она запретит мне. Но если она очнется, а мы с Чарльзом будем уже помолвлены, она не пойдет против Конклава и Консула. Неужели ты не понимаешь? Мы с тобой не можем быть вместе, Джеймс, это невозможно.
– Невозможно только в том случае, если ты сама так решишь, – прошептал Джеймс.
Грейс плотнее закуталась в шаль, словно ей внезапно стало холодно.
– Ты любишь меня недостаточно сильно, – повторила она. – Ты скоро поймешь это, и будешь благодарен мне за то, что я отказалась от тебя. – Она протянула руку. – Пожалуйста, верни мой браслет.
Это было подобно удару кнута. Джеймс медленно дотронулся до застежки серебряного украшения. Он носил браслет так давно, что, сняв его, увидел на запястье белую полосу, подобную следу от обручального кольца.
– Грейс, – произнес он, протягивая ей браслет. – Тебе не обязательно это делать.
