Щелчок замка, открытого ключом с другой стороны двери, прервал лейру. Она открыла глаза и взглянула на вошедшего.
— Ирэйн, — риор, кажется, ощутил неловкость, увидев пленницу в кресле, но быстро справился с собой и улыбнулся: — Рад видеть вас в добром здравии.
— Едва не уморив меня прежде? — надменно спросила женщина. — Вы, риор Дин-Шамис, весьма ветрены. Сначала уничтожаете, потом возрождаете. Но не ждите благодарности, мне ваши игры не пришлись по нраву.
— Язвите, — утвердительно произнес смотритель и, закрыв за собой дверь, подошел к узнице. — Значит, и вправду пришли в себя. Повторяю, я этому рад.
— Не могу разделить вашей радости, риор Дин-Шамис, — Ирэйн поднялась с кресла и отошла к столу, и теперь он разделял надзирателя и его пленницу.
Смотритель усмехнулся, однако гневаться не спешил. Он занял кресло, с которого поднялась лейра Дорин, накрыл подлокотники ладонями и учтиво спросил:
— Как вы провели утро, моя дорогая?
— О, благодарю вас, высокородный риор, — медовым голосом ответила узница, — я нашла, чем развлечь себя.
Вороватый взгляд, брошенный на приоткрытую дверь кабинета, выдал женщину. Шамис обернулся и нахмурился. После вновь посмотрел на Ирэйн, но ее лицо хранило безмятежное выражение, и мужчина преисполнился подозрительности. Он рывком поднялся из кресла, пересек гостиную и исчез в кабинете, однако вскоре вернулся со злосчастным ответом в руках. Подошел к столу, за которым пряталась от него узница, и припечатал труды лейры к столешнице ладонью.
— Это что? — палец смотрителя постучал по письму.
— Что? — похлопала ресницами Ирэйн.
Она слегка нагнулась, пробежалась взглядом по строкам, затем распрямилась и в священном ужасе воззрилась на риора.
— Боги, риор Дин-Шамис, к чему вы показали мне это?! — возмутилась женщина.
— К чему мне ваши откровения? Пусть уж ими наслаждается ваша возлюбленная супруга, а меня увольте. Ваши пристрастия — ваше дело, а мне таких подробностей знать ни к чему. — Она укоризненно покачала головой, но вдруг преисполнилась любопытства и спросила, заговорщицки понизив голос: — Вам и вправду нравятся усатые мужчины? Впрочем, усы Принка действительно великолепны. Он так гордиться…
— Молчать! — рявкнул смотритель и прищурился: — Играете с огнем, Ирэйн? Считаете, что это разумно?
Взгляд лейры Дорин вновь стал высокомерным, и она задала встречный вопрос:
— Риор Дин-Шамис, вы человек слова?
— К чему этот вопрос?
— И тем не менее.
— Да, разумеется…
— Тогда не смейте угрожать мне. Вчера вы клялись, что более не причините мне зла. Так уж будьте любезны сдержать слово.
— Лейра Дорин! — начал было смотритель, готовый дать ей ответ, но женщина подняла руку, вдруг вспомнив жест своей кузины, сжала кулак, и риор, хорошо знакомый с этим знаком, неосознанно замолчал.
— Я желаю выйти на воздух, — произнесла Ирэйн. — В конце концов, утренняя прогулка дозволена мне госпожой. Идемте, — уверенным тоном приказала она и устремилась к дверям покоев.
«Он удавит меня сразу или даст потрепыхаться?» — пронеслось в голове узницы, готовой к закономерной вспышке ярости риора. Однако смотритель, ошеломленно пробормотав:
— В Архон, что происходит? — догнал ее, несильно сжал локоть и ворчливо произнес: — Возьмите плащ, Ирэйн.
— Вы такой заботливый, риор Дин-Шамис, — ядовито заметила лейра. — Так бережете меня от холода…
— Довольно, — оборвал ее смотритель. — Знайте меру, Ирэйн. Я виноват, но издеваться над собой не позволю.
— Разумеется, — женщина покорно склонила голову. — Издеваться — это ваше право, как я смею посягать на него?
— Проследуйте на прогулку, — отчеканил высокородный риор, и узница опять похлопала ресницами:
— А плащ? Там же холодно…
Мужчина тихо рыкнул, развернулся и стремительно исчез в опочивальне, где остался снятый с лейры вчера плащ. После вернулся, чеканя шаг, сунул плащ в руки Ирэйн и указал на дверь.
— Как скажете, риор Дин-Шамис, — покладисто согласилась узница и поспешила выпорхнуть из навязанного обиталища.
Погода, словно желая отразить боевой дух Ирэйн, радовала ярким весенним солнцем. Сквозь еще холодный воздух проскальзывали теплые лучи, они ласкали кожу, манили скинуть плащ, и лейра даже потянула завязки плаща…
— Это лишнее, — строго произнес Дин-Шамис. — Вы только вчера горели в лихорадке.
Узница обернулась к своему надзирателю, прищурившись, оглядела его с ног до головы, и риор передернул плечами под этим изучающим взглядом.
— Вы всегда казались мне разумной, Ирэйн, — заговорил он, и женщина с любопытством спросила:
— Стало быть, вас привлек мой разум?
— И это тоже, — осторожно ответила смотритель.
— А если я разом поглупею, вы потеряете ко мне интерес?
— Для этого вам нужно еще и подурнеть, — усмехнулся Дин-Шамис. — Возможно, еще и постареть. Без вашего разума я легко обойдусь, так было бы даже проще. Но любить…
— Любить? — прервала его лейра Дорин.
— Любить, — твердо повторил риор. — Так вот любить женщину, к которой не влечет, затруднительно.
— Выходит, у вас большое сердце, риор Дин-Шамис, — вновь прищурилась узница. — Во всю грудь, должно быть, коли уж в нем умещается и ваша жена, и отверженная узница. Или же жену велят любить Боги, а узницу… воздержание? Кому вы лжете? Мне или вашей супруге? Наверное, все-таки мне, — решила она и продолжила с иронией, — раз уж вашу великую любовь лейра Шамис ощущает даже на расстоянии. Ну а раз так, то верните меня в темницу, отдайте то, что позволила мне иметь госпожа, и не гневите Богов, риор Дин-Шамис. Вам дана чудесная женщина, и она исправно дарит вам потомство. Если же вы видите во мне снадобье от тоски, то катитесь в Архон, дорогой мой смотритель, мне такая честь без надобности.
— А если, — смотритель шагнул к женщине, ухватил ее за локоть и рывком прижал к себе. Лейра уперлась ладонями в грудь риора, но снова ее сопротивление не принесло результатов, и он продолжил: — А если я и вправду люблю вас? Люблю с того мгновения, как оказался в Тангорской крепости? Что если я устал благородно молчать о своих чувствах и в тайне метать о вас, Ирэйн?
— Тогда вы лжете супруге, и это, увы, не позволяет мне поверить вам, — ответила лейра Дорин, прекращая бессмысленное сопротивление. — К чему мне ваша ложь? Впрочем, кого бы вы ни любили, я прошу оставить посягательства. Я не отвечу вам взаимностью, риор Дин-Шамис. Отпустите меня.
На удивление, он послушался. Убрал руки за спину и позволил узнице отойти. Однако стоило ей приблизиться к зубцам, смотритель велел:
— Отойдите оттуда, лейра Дорин. Вы уже показали, на что способны, и я также не вижу причин доверять вам. Отойдите, или я буду держать вас за руку всю прогулку.
