Ха! Заняться любовью. Это, мать его, бесстрастное совокупление похоже на занятия любовью так же, как детская тележка на Мерседес.
Да что ж ты такой нетерпеливый, огрызнулся он про себя. Это твоя вина, что ей не нравится секс с тобой. Будь терпеливее. Продолжай. Когда-нибудь она расслабится, ты только продолжай доказывать, что ты можешь контролировать себя и не обидишь ее. Господи, ну, пожалуйста.
- Черт! - воскликнула Эшли, как только он наклонился поднять тюбик с пола.
- Что?
- Я забыла спросить у доктора Оупиц, когда нам можно будет - в смысле, нужно будет прекратить заниматься сексом.
- Ты прекрасно знаешь, что занятия сексом безопасны вплоть до девятого месяца.
Она нахмурилась.
- Это может навредить ребенку.
- Ты знаешь, что это не так.
Она промолчала недолго, без сомнения что-то придумывая, затем выпалила:
- И зачем ты прочел столько книг о беременности?
- Потому что закончились книжки по вязанию.
Виктор удостоился лишь тени улыбки. Конечно, она застыла, как только он до нее дотронулся, но когда она тихо спросила, он ответил, что, конечно, ночнушку можно не снимать. Он нежно поднял подол, дюйм за дюймом, пока не обнажил темный треугольник между ее кремовыми шелковистыми бедрами. И сдерживал стон, пока ласкал нежную, гладкую кожу, пока проводил внизу ладонью по ее чувствительному месту.
Он поднял взгляд и увидел, как она смотрит в потолок, прижимая кулаки к бокам. На секунду глаза его наполнились слезами, и ему пришлось сдержаться, чтобы не заплакать как ребенку. Он виноват, это он взял жизнерадостную, страстную, энергичную женщину и превратил ее в манекен - она не просто не получала удовольствия от занятий любовью, она едва их терпела. Одна жуткая ночь - и их жизни изменились навсегда. Вик гадал, сможет ли когда-нибудь повернуть время вспять, будет ли она доверять ему снова, пригласит ли в постель, раскрыв объятия и призывно улыбаясь.
Он сжал тюбик и, внезапно потеряв терпение, швырнул лубрикант в другой конец комнаты. Она поднялась, изумившись еще больше, когда он потянул вниз ее ночнушку.
-Забудь, - отрезал он. - Я не в настроении.
Он чуть не заплакал от выражения облегчения на ее лице.
- Но я хотел бы обнять тебя, - добавил он, и она с готовностью согласилась. Все, что угодно, горько подумал Вик, лишь бы избежать секса со мной. Я мог бы попросить ее постоять в углу на голове, и она ответила бы "да".
В свою очередь, Эшли была очень смущена и гадала, не спросить ли его, все ли с ним в порядке. Он уютно устроился позади нее, рука под ее грудью, прижавшись бедрами к ее ногам. Она чувствовала ягодицами его горячую, пульсирующую твердость и гадала, почему он не взял ее, когда было очевидно, что он этого хотел. Потому что знает, что ты это ненавидишь, ответила она себе. Он не хочет еще одного сеанса со Снежной Королевой, вот и все. Можно ли его винить?
Она должна была обрадоваться и сиять от счастья. Вместо этого она едва не плакала. Почему ее гордость не позволяет ей забыть прошлое? Почему она просто не может быть женой, которая ему так нужна?
Потому что если даже ты смогла бы переступить через все, что произошло, как бы ты смогла забыть, что он шантажом заставил тебя выйти замуж? И все его слова о том, что он никогда не причинит тебе страданий - ничего не значат. Как только события стали развиваться не по его плану, он еще как сделал тебе больно.
Это была правда, она знала, что правда, когда он говорил ей это, но, казалось, в них не хватало искренности. Он тысячу раз всячески доказывал ей, что заботится о ней. Будто пытался ей что-то доказать. Будто хотел жениться, чтобы облегчить ей жизнь, насколько это было возможным. Разрешил ей выбрать дом. Согласился, чтобы Джин переехала к ним. Тридцать тысяч долларов карманных денег.
А может быть… он просто блефовал насчет того, что отберет ребенка? Те слова, те угрозы не соответствовали образу человека, с которым она жила.
Обеспокоенная, но смутно чувствующая, словно она на пороге некого очень важного открытия, Эшли уснула. Теперь она быстро уставала и обычно спала крепко, но сегодня все было по-другому. Она будто плыла в теплом море, и вода, ласкающая ее голую кожу, была просто чудесна. Она двинулась, чтобы удобнее лечь и подставить тело волнам. Какой замечательный сон, радостно отметила она в подсознании, и после полностью отдалась во власть ощущений.
Через некоторое время вода превратилась в руки, которые гладили ее по ногам вверх и вниз, приятно щекоча внутреннюю поверхность бедер, пока она с готовностью не раздвинула их; руки нежно гладили ее живот, лаская нежную кожу грудей. А затем она почувствовала теплую влагу на одном соске. Волны перместились на грудь, но только на одну. Как странно. Она извивалась, руки и ноги были словно ватными. Она в чем-то запуталась, это мешало ей получать удовольствие, и она дернулась, чтобы избавиться от этого.
Волны прошептали что-то ласковое и она успокоилась; теплая влага покинула левую грудь и переместилась на живот, опускась все ниже, пока она не почувствовала прикосновение меж ног, ласку чувствительных створок. Только вот она отдалялась от воды, или вода от нее. Ее вырвали из этого чудесного сна, она ощутила на себе простыни, и поняла, что была в кровати, в своей кровати, а не в эротическом океане; однако, чудесным образом, ощущения не потеряли остроту, они оставались такими же приятными.
Она открыла глаза и поняла сразу несколько вещей: что ее ноги были чувственно раздвинуты, и Виктор целовал и лизал ее там. А его руки держали ее за внутреннюю поверхность бедер, его большой палец открыл ее для него, а ведь ей следовало кричать, отпихиваться и драться. Но она не хотела, чтобы все это прекращалось. Противоречивые чувства вырвались в сдавленном вдохе, и она ощутила, как Виктор слегка сжал ее.
- Тсссс, милая, все хорошо, - прошептал он, затем легко подул на ее набухшую женскую плоть. - Дай мне закончить, ладно?
- Ты…ты… - Ее дыхание было прерывистым; она попыталась привстать, но Виктор нежно потянул ее за бедра на себя, пока Эшли снова не оказалась на спине. И прежде чем ей удалось собраться с силами, чтобы сопротивляться, она одновременно почувствовала его язык, быстрыми движениями ласкающий ее клитор, и его палец, входящий в нее. Она была готова: палец проскользнул без сопротивления. Ее бедра дернулись в ответ, и она застонала оттого, что собственное тело ее предало.
Его палец описывал круги и входил, теперь к нему присоединился второй. А рот его был занят, очень занят: лаская, целуя, посасывая и даже слегка покусывая - очень, очень нежно. Ее клитор пульсировал, и она извивалась, готовая порвать покрывало. Она сразу же ощутила в Вике перемену - теперь, когда он знал, что она не спит, не было нужды хитрить.
Напряжение жаром начало подниматься внизу живота, словно его рот и пальцы разжигали огонь глубоко внутри ее. Она так желала его в этот момент: больше чем что-либо, чем кого-либо в своей жизни, и ненавидела себя за это.
