Виктор позволил себя убедить, особенно после того, как Джин клятвенно пообещала не оставлять Эшли ни на наносекунду.
- Даже на пол-наносекунды, - заверила она. Они с Эшли смотрели, как он паковал вещи, и Джин великодушно предложила услуги Эшли в качестве водителя. – Она будет рада отвезти тебя в аэропорт.
- Нет, спасибо, меня заберет такси. Есть какие-то пожелания, леди?
Джин пискнула.
- Ой, что-нибудь невероятно дорогое и ручной работы было бы здорово.
- Мне ничего не надо, – быстро ответила Эшли.
- Ах, как хорошо жениться на непритязательной женщине, - заметил он, щелкнув замком чемодана. Эшли показала язык, и он сделал вид, что схватил его, пока выходил из комнаты.
После его отъезда дом показался огромным и тихим. Эшли сердилась, что так считала. Она также была рассержена, когда поняла, что безумно по нему скучает.
А по чему она, собственно, скучала? По ссорам? Своим резким оскорблениям? Его нежно-навязываемым, невероятно неутомим любовным ласкам? По страстному, безудержному сексу в ночь перед его отъездом? По ежедневным пререканиям?
Просто по нему, неохотно признала она на вторую неделю после отъезда Виктора. Она скучала по нему самому, скучала оттого, что не могла до него дотронуться, и потому что он не дотрагивался до нее. Она скучала по его телу рядом с собой в их огромной кровати, которая едва не поглощала ее, когда Виктора не было рядом. Она скучала по его смеху и скучала по его поддразниваниям.
Джин права, угрюмо подумала Эшли. Я влюбилась по уши.
Глава 19
Он вернулся домой ранним рождественским утром, прямо перед рассветом. Она узнала, потому что он ее разбудил, проскользнув в кровать. Виктор, надо сказать, проделал все очень тихо, но когда кто-то, хоть и недолго, был на улице, где температура минус семь градусов, ему очень сложно проскользнуть незамеченным в теплую кровать. Так что Эшли проснулась, почувствовав порыв арктического ветра, который попытался проникнуть к ней под одеяло.
- Ааааа, - а затем, - ты вернулся, - невнятно проговорила она, все еще не до конца проснувшись. Она повернулась к нему и обняла сквозь сон. – Добро пожаловать домой.
Он так изумился, что почти свалился с кровати.
- Спасибо, милая. Засыпай. Тебе нужно отдыхать, – но его руки уже гладили ее, обнимали, он уткнулся ей в шею. Господи, как же он соскучился. Никогда прежде две недели не длились так долго.
Она резко втянула воздух, и он начал отстраняться - вероятно, он застал ее врасплох, даже напугал ее своими страстными, слишком внезапными объятиями. Но каким-то невероятным образом, фраза, которую он услышал, была не «Не трожь меня», а «Боже, ты замерз». Она уютно устроилась рядом с ним, пытаясь согреть.
Он застонал, уткнувшись в ее волосы и пытаясь не обращать внимания на ее чувственное ерзание рядом. Она же не специально, указал он себе строго, даже немного зло. Оставь ее в покое. Спи.
- Виктор, - прошептала она.
- Что, дорогая?
- Я скучала по тебе. – Это было сказано так тихо, почти едва слышно.
- Правда? – выдохнул он. Затем, пытаясь быть непринужденным, он небрежно заметил: - Аа. Ну, я тоже по тебе скучал... немножко.
Она хихикнула, но, когда он нежно погладил ее живот через ночнушку, не отодвинулась.
- Что это? – спросил он довольно. – Оооох, Эшли, да ты толстеешь!
- Печенюшек объелась, - зевнула она.
- Ты точно раздалась в талии, - заметил он, ощущая и поглаживая ее. Она сводила с ума теплотой и мягкостью. – Так мило!
- Заткнись, меня сейчас стошнит.
- Боже, вот бы ребенок родился уже завтра. Я не могу дождаться.
- Если бы ребенок родился завтра, у тебя бы рук не хватило, чтобы меня обнять. Нам пришлось бы купить кровать побольше.
- Вряд ли. Можно мне?.. – он слегка поднял ночнушку за край, желая почувствовать ее живот без прикрывающей его ткани. Она не возражала. И вскоре он гладил ладонями ее мягкий маленький животик. Ему ужасно хотелось поцеловать ее туда. Виктор подавил это желание.
- Ты хорошо себя чувствуешь?
- По большей части. У меня все еще бывают приступы утренней тошноты, и не только по утрам, но если я что-нибудь пожую, это проходит.
- Прекрасно. – Его руки, не слушая его рассудка, потихоньку поднимались, пока не начали поглаживать ее грудь. Она резко вдохнула, но промолчала; он не мог в это поверить. – Я очень по тебе скучал, Эшли. Я постоянно о тебе думал.
- Прекрасно. – Это было... она, и правда, прерывисто дышала? Может, она действительно хотела его? Нет, было бы слишком самонадеянно верить в это. Они женаты меньше месяца. Тебе придется дать ей больше времени, чтобы забыть, каким ублюдком ты был. Тебе придется...
- Ммм... Виктор?
- Да, любимая?
- Ты же не... забавлялся с местными девицами, пока был в Греции?
Шокированный, он ответил:
- Нет, конечно.
- А. Хорошо. Потому что... ну, я знаю, что не была такой уж замечательной в постели...
- Не по своей вине, - перебил он.
- Я этого и не говорю, - обиделась она. – Но хотя я и не смирилась бы с изменами, но, думаю... я не стала бы винить тебя за это.
Его рот раскрылся от изумления. Если она и правда ненавидит его, то ей было все равно, с кем и как часто он спит. А теперь она говорит, что не смирилась бы, но поняла. Что это значит? Могут ли у нее быть к нему чувства?
- Но я и не хочу, - ответил он.
- Правда? – она казалась удивленной. Он чуть не засмеялся. – Почему?
- Потому что хочу только тебя, - ответил он, целуя ее в губы. Они были мягкими со сна, а ее дыхание было сладким, словно молоко. Ее язычок вытянулся на встречу его языку, ее руки ласкали его плечи, пока они впливались в уста друг друга. Наконец, они разделились: она прерывисто дышала, а он тяжело глотал воздух.
- Я хочу только тебя, - повторил он. – Навсегда.
Он коснулся темного костра ее волос, затем вдохнул их аромат. Целуя ее в шею, он расстегивал пуговички ее ночнушки, обнажая грудь. Оставив поцелуй на мягком соске, он почувствовал, как тот напрягся под его губами, и стал лизать нежную грудь, иногда прерываясь, чтобы поцеловать ее в губы, а когда она начала неистово дергать ночнушку, помог ей стянуть одежду через голову.
Часть его все еще колебалась оттого, что Эшли позволила дотронуться до себя, даже приветствовала это, а другая его часть не могла насытиться ею, безумно желая коснуться, целовать и ласкать каждый дюйм любимой. Он делал то, что хотел с тех пор, как вернулся в эту кровать: целовал ее живот, а затем покрыл дорожкой из поцелуев линию вниз, пока не прижался к завиткам меж ее ног. Она сдавленно застонала, а колени ее дернулись, когда она рефлекторно попыталась сдвинуть ноги, но затем заставила себя открыться.
