Как и его отец в молодости, Эдуард преуспевал в физических упражнениях. Он сражался на турнирах, фехтовал, ездил верхом в полном облачении, без устали охотился и упражнялся в стрельбе из лука. Он часто пользовался теннисными кортами в Уайтхолле, Хэмптон-Корте и Дворце Плацентия
[49]. Заметки за 1551 год показали, что он играл в теннис 293 раза.
2 апреля 1552 года Эдуард «подхватил корь и оспу»
[50]. Он быстро поправился и 12 апреля записал в своем дневнике: «Мы были немного обеспокоены оспой… но теперь совсем от нее исцелились». Иностранные послы отмечали, как быстро выздоравливал король: к 28 апреля у него не было и следа болезни, и уже в мае Эдуард вернулся к активным физическим упражнениям.
Имперский посол сообщал, что Эдуард «ежедневно упражняется в верховой езде и фехтует, не отказываясь от своих многочисленных занятий, особенно тех, что касаются новой религии (в которой он, как говорят, преуспел). Он начал присутствовать на совете и сам заниматься некоторыми делами».
В октябре 1552 года у Эдуарда появился кашель и слабость в теле, однако болезнь не казалась серьезной, и к Рождеству придворные вздохнули с облегчением, увидев, что король оправился. Но в феврале 1553 года имперский посол сообщил, что Эдуард снова заболел. «Он очень страдает от лихорадки… особенно затрудняется дыхание из-за сдавления органов с правой стороны».
В течение нескольких недель Эдуард пребывал в своих покоях, а врачи приходили к нему и уходили с мрачным видом. Несмотря на два коротких промежутка, когда он, казалось, шел на поправку, к середине мая король снова серьезно заболел. Мокрота, которую он сплевывал, переливалась всеми цветами, от зеленого и черного до желтого и темно-розового. Врачи полагали, что он страдает от «гнойной опухоли» в легких, которая вызывала мучительный кашель и высокую температуру. Имперский посол докладывал, что король «все еще нездоров, и, похоже, все здесь утвердились во мнении, что лучше ему уже не станет».
По телу Эдуарда распространились сочащиеся гноем язвы. Некоторые так и остались открытыми, в то время как другие отвердели и превратились в струпья. Кроме того, все тело короля было в фиолетовых синяках, словно его избивали. Он с каждым днем худел, но голова и ноги у него чудовищно опухли. По свидетельству все того же имперского посла, «…спит он лишь тогда, когда врачи напичкают его лекарствами, которые называют опиатами… ему дают одну дозу, затем другую, однако никогда – более двенадцати "зерен" за раз, поскольку врачи не выписывают опий, если только пациент не страдает от сильной боли, не мучается постоянной бессонницей или чудовищным кашлем».
Эдуард, должно быть, в ту пору уже понимал, что болезнь может окончиться его смертью, а потому разработал (возможно, по наущению Нортумберленда) собственный план наследования престола. Собравшемуся у постели потрясенному Регентскому совету король заявил, что не желает подчиняться воле Генриха VIII и передавать корону старшей сестре, принцессе Марии (если сам Эдуард умрет бездетным), и далее следующей сестре, принцессе Елизавете (в случае, если и у Марии не будет детей). Эдуард намеревался лишить обеих права на корону одним росчерком пера.
Католичка Мария, как прекрасно понимал Эдуард, «вызовет большое волнение в народе и задушит в зачатке религию, справедливое основание которой мы заложили». Он часто спорил с Марией, которая упрямо не желала посещать мессу. Также не хотел Эдуард и передачи престола Елизавете: хотя брат и сестра были близки (в том числе и во взглядах на протестантство), но он заявил, что она «бастард родом из внебрачной постели». Эдуард объявил, что обе сестры получат по тысяче фунтов в год содержания, «дабы жить в спокойствии и порядке», а также единовременную выплату десяти тысяч фунтов в случае, если вступят в одобренный Советом брак.
Но кто же тогда наследовал корону? Согласно желанию Эдуарда, ее надлежало передать по линии Фрэнсис, герцогини Саффолк, которая приходилась дочерью младшей сестре Генриха VIII – Марии. Сыновей у Фрэнсис не было, но старшая из трех дочерей Джейн Грей уже в шестнадцать лет явила себя ревностной сторонницей религиозного реформаторства. Ей и предстояло стать следующей королевой Англии. 25 мая Нортумберленд женил своего сына Гилфорда на Джейн, что делало его будущим королем.
В течение нескольких месяцев ходили слухи, что кто-то медленно травит короля, чтобы его смерть больше походила на результат затяжной болезни. Реформаторы винили католиков, которые желали посадить на трон Марию – ведь она в мгновение ока вернет им папу, монастыри и поклонение святым мощам.
Однако имперский посол слышал, что многие подозревают Нортумберленда – «великого тирана». Молодой король, готовый взять власть в свои руки, ясно показал, что он силен и намерен сделать все по-своему. По мере того как Эдуард взрослел, Нортумберленд терял власть – однако если трон унаследуют Джейн Грей и Гилфорд, то ему удастся сохранить бразды правления.
25 июня Эдуард был так слаб, что казалось, он уже на пороге смерти. По свидетельству имперского посла, «врачи твердо убеждены, что король умрет завтра, ибо у него уже нет сил шевелиться и он едва дышит. Тело больше не в состоянии исполнять привычных функций, ногти и волосы выпадают, а все лицо покрыто струпьями».
Вечером 6 июля 1553 года между восемью и девятью часами Эдуард начал дышать тяжело и прерывисто. Он поднял глаза к потолку и выдохнул: «О Господи Боже, спаси избранный народ Англии! О мой Господь, защити эту страну от папизма и сохрани истинную религию, чтобы я и мой народ прославляли Твое Святое имя, ради Твоего Сына Иисуса Христа!» Один из слуг взял мальчика на руки. «Я слабею, – молвил король. – Господи, помилуй меня и возьми мою душу».
Так и случилось.
Политические интриги приводили к принудительным смертям даже юных и подающих большие надежды правителей.
Портной из Лондона Генри Мэчин писал в своем дневнике от 6 июля: «Славный король Эдуард, четвертый имени его… по всеобщему мнению, был отравлен». Французский посол докладывал, что всех, кто распространял слухи об отравлении, забирали в Тауэр. Очевидец из числа итальянцев писал: «Кое-где высказывались подозрения, что жизнь короля унес какой-то медленный яд, который был дан ему задолго до смерти».
Посмертное вскрытие
Вопреки слухам при вскрытии медики обнаружили, что «Его Величество скончался от болезни легких». В легких были найдены огромные полости, «в которых обнаружились две большие язвы, кои разлагались, вследствие чего у короля началась чахотка, которая привела к истощению, и болезнь та была совершенно неизлечима».
Невозможность современного вскрытия
Останки Эдуарда запечатаны в склепах под Вестминстерским аббатством и вряд ли когда-нибудь будут изучены. Королева Елизавета II, поддерживаемая англиканской церковью, упорно отказывается откапывать своих предков. Отвечая на просьбу открыть несколько гробниц в Вестминстерском аббатстве для исследований, в 1995 году преподобный Майкл Мэйн, настоятель Вестминстера, раздраженно сказал: «Я верю, что мы здесь не для того, чтоб удовлетворять чужое любопытство».
