Узкая лесенка вывела нас на террасу. Один за другим мы карабкались по ступеням.
Мы поднялись так высоко, что у наших ног распростерлась большая часть Квартала Тысячи Башен. Луна залила окрестные крыши полупрозрачным светом. Воздух казался сухим, тишина — гнетущей. Я завидовал Эвельф и Аракниру, которые не слышали неутихающих стонов агонизирующих Танцоров. Чем ближе мы были к цели, тем сильнее становился шум, порождаемый страданиями волшебных созданий.
Перед нами возвышалась одна из самых высоких башен квартала. Восьмиугольной формы, по всей высоте она была усеяна вытянутыми стрельчатыми окнами с тонкими перекладинами и изящными балконами. Венчала здание огромная нефритовая сфера. Поддерживаемая тяжелыми аркбутанами, она сияла ровным изумрудным светом. Поверхность сферы была гладкой, без единой неровности. Переход от террасы к башне насчитывал десять локтей и вел к двери, прорубленной в стене. Чтобы достичь верхушки здания, надо было преодолеть еще шесть этажей.
— Один из шедевров «Угольника», — шепотом сообщил Аракнир.
— Они наверху, — заявил я.
— Возможно.
— Нет, не «возможно», а точно. Танцоры, они заперты именно наверху. Я чувствую это.
У меня появилось впечатление, что зеленоватый шар посылает жалобы Танцоров куда-то в бесконечность. Словно огромный колокол, он разносил страдания малышей над крышами Лоргола.
Моя рука инстинктивно коснулась гарды Тени.
— Я здесь, — прошептала она.
Голос был еле уловимым.
— Полагаю, что скоро ты мне понадобишься.
— Знаю. Но мы будем сражаться вместе в последний раз. Чума уносит меня. Я умираю.
— Тише… Ничего не говори.
Я решил поддерживать нашу ментальную связь до конца. Я хотел, чтобы Тень была рядом со мной в миг торжества или гибели.
— Ты тоже страдаешь. Шипы…
— Замолчи, — ласково попросил я.
Близость пытаемых Танцоров обостряла боль, навязанную мне психолунником. Где-то на границе сознания пробуждались Десять Палачей. Сжав кулаки, я ступил на изящный железный мостик. Эвельф и Арбассен, стоя чуть в стороне, прикрывали наш переход. Присоединившись к Оршалю и Аракниру, я склонился к двери и прислушался.
— Все тихо, можно идти.
Полуночник нахмурил брови.
— Подожди минутку, — сказал он, отодвигая меня.
После чего маг присел на корточки так, что его лицо оказалось на высоте замочной скважины.
— Я не ошибся, — бросил он. — Отойдите. Здесь ловушка.
Оршаль потянулся к футляру из перламутра, висевшего у него на боку. Маг отвинтил крышку и наклонил футляр к земле. Танцор неловко выбрался из своей тюрьмы.
— Он одурманен, — холодным тоном прокомментировал действия малыша Оршаль.
Словно сломанная кукла, волшебное создание попыталось подняться на ноги. Оршаль зажал его голову двумя пальцами и поднес Танцора ко рту.
Когда тонкие губы полуночника обхватили крошечную ручку Танцора, на лице Аракнира появилась брезгливая гримаса. Гном напрягся. Взглядом я приказал ему не вмешиваться. Раздался сухой треск. Танцор дернулся и потерял сознание. С самым невозмутимым видом Оршаль вновь запихнул малыша в футляр и закрыл крышку.
Маг старательно пережевывал откушенную руку Танцора, и на его губах тотчас заплясали черные искры. Аракнир демонстративно повернулся к нам спиной и притворился, что рассматривает верхушку башни. Я же заставил себя следить за каждым движением челюстей полуночника. В конце концов он проглотил то, что находилось во рту, и поднес почерневшие губы прямо к замку. Он дунул один раз, затем второй. Искры рассыпались по поверхности двери. И тут прямо над замочной скважиной проявилась хрупкая фигурка. Танцор. До этого невидимый. Он был распят, приколот к дереву тонкими нефритовыми иглами.
— Если бы ты открыл дверь, — сообщил Оршаль, — он бы тебя убил.
Искры, управляемые дыханием полуночника, устремились к распятому Танцору будто бы крошечные паучки. Они рассыпались по всему его тельцу. Маленькая голова несколько раз качнулась из стороны в сторону, после чего бессильно упала на грудь. Танцор умер.
С циничной улыбкой полуночник обернулся к Аракниру:
— Вот видишь, по крайней мере страдания этого создания закончились.
— Да, ты прав, — бросил гном.
— Вы оба, помолчите, — прошептал я.
Дверь вела в широкий коридор, деливший весь этаж на две части. В конце коридора находилась лестница, по которой можно было спуститься на нижние этажи здания. В центре коридора, слева, виднелся проход, занавешенный бархатной портьерой гранатового цвета. Эвельф и Арбассен, держа оружие наготове и прижимаясь к стенам, осторожно двинулись по коридору. Я обогнал их и медленно приблизился к портьере. Аракнир поспешил за мной следом. Тишина, окутавшая башню, не давала мне покоя. Хотя от ее верхушки нас отделяло еще шесть этажей. Возможно, стражники в большом количестве обосновались выше, но сомнения не пожелали покидать мой разум. Я обнажил Тень и острием ее клинка очень медленно отодвинул край портьеры.
Мое внимание привлекли разобранная кровать и едкий запах только загашенных свечей. Проход привел меня в комнату, разделенную надвое тонкой перегородкой из отполированных роговых пластин. Даже в полутьме я видел прихотливый изгиб винтовой лестницы.
Мои нервы были напряжены до предела, я сделал первый шаг и остановился, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Аракнир по-прежнему не отставал, сейчас он крался вдоль стены, тянущейся слева от меня. Гном, как и я, сразу же заметил характерный запах только что погашенной свечи. Еще недавно в этой комнате кто-то был, и этот неизвестный слышал, как мы открыли дверь, ведущую в башню. После чего предпочел исчезнуть.
В совпадения я не верил. Тот, кто задул свечу, хотел спрятаться или выиграть время.
Взглядом я спросил совета у Аракнира. Он указал мне глазами на винтовую лестницу. Я был согласен со своим товарищем и, зажав Тень в руке, подошел к первым ступеням.
— Что ты обо всем этом думаешь? — прошептал гном.
— Почему-то мне кажется, что он все еще в комнате.
— А на мой взгляд, он убежал. — Аракнир ткнул пальцем в лестницу.
— Нет, он все еще здесь.
— Огр?
— В этом я сомневаюсь.
— Полуночник?
— И не он. Возможно, слуга. Давай найдем этого загадочного человека. Он может быть нам полезен.
Мы без труда обнаружили убежище неизвестного. Он прятался в шкафу. Выбравшись оттуда, мужчина, вытаращив глаза, бросился к нашим ногам.
— Смилуйтесь! — закричал он. — Пощадите!
— Молчи, — велел я.
