Я обвел рукой пустую лестницу, которую мы только что заняли. Я боялся, что шум боя переполошил жанренийские войска, расквартированные в Квартале Тысячи Башен. Если на выручку страже явится толпа серых огров, то все вместе они возьмут нас в клещи, из которых нам уже никогда не вырваться. Эвельф присела на ступени и с лицом, перекошенным от боли, изучала собственную ногу. Пот заливал ее глаза, темные кудри прилипли ко лбу. Она больше не могла сражаться.
Я перешагнул через Аракнира, мимоходом коснувшись ладонью его плеча, и присоединился к Арбассену.
— Моя сестра совсем обессилела. Да и Аракнир серьезно ранен.
Цензор плотно сжал зубы, но ничего не сказал.
— Я намереваюсь идти дальше. Один, — сообщил я.
— О чем ты говоришь? Оршаль и я, мы можем сопровождать тебя.
— Не стоит оставлять Эвельф и Аракнира. Вы защитите их. Что касается меня, то я постараюсь избавиться от огров. После чего вы тоже подниметесь.
— Послушай меня. Это сумасшествие. Их там по крайней мере четверо. Они перекрыли коридор, который тебе надо преодолеть. Я не смогу тебе ничем помочь. Мой Танцор… Он больше меня не слышит. Те несчастные существа, которые мучаются там, наверху, буквально оглушили его. Он впал в прострацию. Я даже в мысленный контакт с ним вступить не могу. Хотя бы попроси Оршаля тебе помочь.
— Нет, у него остался один-единственный Танцор. Я уже спрашивал. И я хочу, чтобы он его сохранил. Оршалю еще противостоять полуночникам.
— А вот ты, если пойдешь один, их уже никогда не увидишь, — процедил мой друг. — Я не могу позволить тебе покончить жизнь самоубийством.
— Теперь твой черед слушать. До сих пор вы защищали меня. Доказательством тому наряд Амертины, который до сих пор ни разу не вмешался. Но когда я поднимусь по лестнице, он мне поможет, я стану невидимым и застану огров врасплох.
— А если он тебе не поможет?
— Что-нибудь придумаю на ходу. Прошу тебя, окажи мне доверие. Я пришел сюда не затем, чтобы погибнуть от арбалетного болта стражников. Мы теряем время. И даем возможность полуночникам подготовиться к встрече. Или, что еще хуже, сбежать…
В нескольких словах Арбассен обрисовал мне ситуацию. Чтобы подняться на следующий этаж, сначала я должен добраться до первой двери коридора. Арбассен попробует прикрыть меня, чтобы помешать прицелиться стрелкам, засевшим у лестницы.
— Тебе надо будет миновать семь или восемь локтей открытого пространства. Успеешь нырнуть в комнату — уже хорошо… Правда, я не знаю, что там за дверью. Затем попытайся достичь лестницы, перебегая от двери к двери. Их всего пять. Каждый раз ты будешь вынужден пересекать коридор. А я уже не смогу тебя прикрыть.
— Знаю, не волнуйся.
— Как ты можешь быть таким спокойным, уверенным в себе?
— Я боюсь, и ты это знаешь. Без сомнения, боюсь много больше, чем ты. Но… но однажды у меня на глазах умер ребенок. И этот ребенок предвидел, что в наше королевство придет война. Перед смертью он посмотрел на меня и сказал следующее: «На горизонте уже сгустились тучи, близок час, когда они затянут весь Ургеман. И вот тогда возникнет нужда в человеке, способном обуздать бурю». Я никогда не забуду его слов.
Присев на корточки на верхних ступенях лестницы, я ждал знака Арбассена, чтобы броситься в коридор. Цензор в последний раз попробовал восстановить эмпатическую связь с Танцором, но аура боли, сформировавшаяся вокруг нефритового шара, была слишком сильна.
— Готов? — бросил мне Арбассен.
— Давай.
Стоило выбритому черепу цензора появиться в проеме, как тут же дружно защелкали арбалеты стражников. Один болт чиркнул по плечу Арбассена и врезался в стену прямо позади нас. Короткий миг, мой товарищ выпрямился и выстрелил. Когда он нажал на спусковой крючок, я прыгнул в коридор. Мой взгляд был прикован к двери, до которой надо было добраться; в какой-то момент я ощутил, как прямо у моих ног просвистел очередной арбалетный болт.
Выстрелы Арбассена заставили двух огров присесть. Однако третий разгадал наш маневр. Меня отделяли от цели всего два локтя, когда плечо взорвалось нестерпимой болью. Удар отбросил меня к стене. Мне удалось сохранить равновесие и не упасть. Увы, меня развернуло так, что я был вынужден со всей силы толкнуть створку двери раненым плечом. Дверь уступила, и, завопив от боли, я ввалился в комнату. Часть пути пройдена.
Растянувшись среди обломков двери, я из последних сил сжал эфес Тени. Затем попытался поднять левую руку, чтобы встать, но рапира не желала отделяться от пола. Я приподнял голову и увидел, что клинок моего оружия прижат ступней. Огромной ступней в кожаном сапоге. Серый огр. На его лице застыло выражение дикой радости.
— Агон де Рошронд, — пророкотал он, схватив меня за воротник куртки.
Я с трудом доставал стражнику до груди. Казалось, что арбалетный болт, еще глубже вонзившийся в многострадальное правое плечо, превратился в язык пламени, который решил облизать все тело.
— Больно, парень? — усмехнулся огр.
Под коричневой туникой солдата скрывалась кольчуга, защищавшая его торс и предплечья. Одной рукой он держал меня за воротник, другой размахивал коротким клинком.
— Ты явился сюда, чтобы попасть прямо в лапы Марока. Хозяева будут довольны. Марок получит вознаграждение.
Я решил не обращать внимания на его сарказм и сконцентрировался на ране, пытаясь унять боль, которая грозила поглотить мое сознание.
— Брось рапиру, — приказал стражник.
Я отказался. Он убрал шпагу в ножны и положил ладонь на конец арбалетного болта, торчавший у меня из плеча.
— Брось оружие.
Открытой ладонью великан стукнул по болту, чтобы вогнать его еще глубже. Я сумел задушить крик, готовый вырваться из горла, и до крови прикусил губу.
— Брось, — настаивал мой мучитель.
Алый туман затянул глаза. Скоро я потеряю сознание. Огр не сомневался, что я целиком и полностью в его власти и никогда не смогу нанести удара рапирой. Но он не знал, что там, у нее внутри, еще теплится душа железа.
— Хозяин…
Оружие ответило на мой зов.
— Тень, помоги мне.
— Я могу умереть, хозяин.
— Знаю. Однако мне нужны силы, помоги.
Она колебалась. Чувствовала, что наши рассудки соприкоснулись в последний раз. Я явился забрать то, что подарил ей. Жизнь.
— Ну что же, прощай, хозяин, — совсем тихо прошептала Тень.
Огр зажал арбалетный болт в кулаке и принялся медленно поворачивать его в ране.
— Трус! — гремел его голос.
Красная пелена поредела, боль притупилась. Я начал медленно поднимать оружие, понимая, что у меня есть всего один шанс, чтобы убить своего палача. Болт все глубже вгрызался в плоть, но Тень поставила заслон между страданием и моим сознанием.
