Я подошел поближе. Крошечное гуманоидное существо — не больше трех дюймов росту — несомненно, принадлежало полуночнику, магу, который колдует, истязая своего Танцора. Несчастный малыш невыносимо страдал, заставляя крутиться мельничные крылья в особом магическом ритме. Отвратительное зрелище! Именно поэтому я предпочитаю иметь дело с затменниками или даже с полуденниками. По крайней мере они относятся к своим подопечным как к соратникам или друзьям и не заставляют Танцоров порождать искры с помощью пыток.
Я взялся за дверной молоток в виде головы Минотавра: чтобы постучать, гость был вынужден держаться за оба его рога. На пороге материализовался слуга в ливрее и впустил меня внутрь здания. Я тут же ощутил покалывание в кончиках пальцев. Что поделаешь, рефлекс, связанный с моей основной профессией, не могу спокойно смотреть на драгоценные вещицы, а здесь их было в избытке.
Мы поднялись на второй этаж, где нас встретила роскошная женщина с длинными рыжими волосами. Она внимательно оглядела меня с ног до головы и, кажется, узнала, потому что незамедлительно сообщила, какую сумму я должен заплатить за право войти в заведение. Я чертыхнулся, смерил красавицу недобрым взглядом и швырнул несколько монет в серебряную корзиночку, которую мне протягивала дама, в данную секунду больше всего напоминающая алчного суккуба
[13]. Где-то в глубине дома заработал хитроумный механизм, созданный гномами-элементариями, закрутились мельничные жернова, заставив здание содрогнуться. Наконец-то гостиница предстала передо мной во всей своей красе.
Проникнуть в нее можно было сквозь узкую дверь, которая, в теории, должна была вести в пустоту, но в данном случае открывалась в единственный видимый глазу зал, располагавший, сколь невероятно это ни звучит, в одном из крыльев мельницы.
Неприязнь, с которой относятся друг к другу заклинатели и маги, — вовсе не досужая байка, и лишним тому подтверждением стало гробовое молчание, которым меня встретили присутствующие. В основном это были затменники, со своими шарфами, завязанными вокруг шеи. Меня никогда не встречают с распростертыми объятиями, но и не гонят — моя репутация говорит сама за себя. Лавируя меж низких столиков и шелковых подушек, усеивавших пол, я направился к стойке, у которой хозяйничал владелец гостиницы. Одновременно я внимательно оглядывал зал.
Сидевший, или скорее распростершийся, рядом с несколькими опустошенными графинами вина Анделмио демонстрировал мне свою спину. Я не сомневался, что речь идет именно о перевозчике: брыжи с двадцатью двумя складками уныло висели на спинке его стула.
По всей видимости, он почувствовал взгляд, прикованный к его спине, и обернулся. Я получил возможность полюбоваться худой фигурой перевозчика, завернувшегося в черную тогу с серебряными пуговицами. Овальное лицо обрамлено жидкими светлыми волосами. Вылинявшие голубые глаза направлены прямо на меня.
Он мне не понравился. Я подошел к нему, вооружившись еще одним графином с вином, и сел прямо напротив.
— Я не звал тебя, фэйри, — протянул Анделмио. — Пошел вон…
— Нет.
Я наполнил бокал собеседника. Он заворчал, но опустошил его одним махом.
— Плохо выглядишь, — сказал я, снова наливая вино.
— Какая разница! Все равно я скоро сдохну. Хотя это не твое дело.
— Возможно, ты ошибаешься.
В его глазах промелькнул ужас. Анделмио огляделся по сторонам, снова выругался и с той же небывалой скоростью опрокинул очередной бокал.
— Чего тебе надо, фэйри?
— Прояснить две или три крошечные детали одного дельца, и я хотел бы сделать это до того, как тебя разыщет Фейерверщик.
Лицо перевозчика приобрело отвратительный восковой оттенок. С отвисшей челюстью он наклонился ко мне:
— Это он тебе послал, верно?
— Нет. Владич.
— Ты его представитель?
— В некотором роде.
— Мне нечего тебе сказать.
— Есть, мой друг, есть. Ты расскажешь мне все, причем с самого начала.
— Демон сбежал. Точка. Я созрел для фейерверка…
Я налил вина в свой бокал и сделал крошечный глоток. Мое терпение грозило лопнуть, и я понизил голос на целую октаву:
— Расскажи мне свою историю.
Гримаса исказила лицо заклинателя.
— Зачем ты пришел, чего ищешь? Хотите провести небольшое расследование, пока моя душа не расколется на тысячу кусочков и не разлетится по городу? И не мечтай об этом, фэйри. Я жажду унести тайну с собой. Если Владичу повезет, он сумеет расплатиться за разбитые горшки.
— Я тоже. Я пытаюсь помочь тебе.
— Ты? Ты явился сюда, чтобы помочь мне? Лучше забудь об этом…
— Не намерен. Если я найду беглеца, ты спасен.
— У меня и то больше шансов добраться до сбежавшего демона.
— Но ты больше не имеешь права на него, и сам это отлично знаешь. Ни один заклинатель не может менять пункты собственного сговора.
— И что же ты предлагаешь?
— Ты честно и откровенно рассказываешь мне, что произошло. Не скрываешь от меня ни единой детали.
Анделмио, замкнувшийся в своем отчаянии, по-прежнему колебался.
— Просто отвечай на вопросы, вот и все, — сказал я.
— Чтоб меня огры сожрали, я уже ничего не знаю и не понимаю. Здравый смысл покинул меня, я уже даже рассуждать нормально не могу.
— Итак, Опаловый демон, что ты знаешь о нем? Ты когда-нибудь уже вызывал его?
— Нет. Не этого. Я часто пользуюсь Опаловыми, но ведь мы не выбираем какого-то определенного демона, не правда ли?
— В котором часу он появился и где?
— В самый что ни на есть лучший час дня.
Иначе говоря, когда солнце стояло в зените. В тот час, когда тени, падающие на землю Абима, особенно плотны. Я кивнул.
— Я выбрал тень, которую отлично знаю, с которой привык работать. У стены крошечного садика.
— Крестообразная тень?
— Нет, обычная тень от невысокой стены.
— Не заметил никаких странностей?
— Нет, не думаю.
— Этого недостаточно. Возможно, была еще одна тень, которая наложилась на ту, что ты выбрал? Или рисунок, начертанный другим заклинателем?
— Да нет же, говорю я тебе!
Маги, сидящие на стульях, обернулись и смерили нас гневными взглядами. Я послал им улыбку, соответствующую случаю, и попросил перевозчика говорить немного потише.
— Успокойся. Продолжим. Хорошо, давай допустим, что тень была совершенно обычной.
