Парень побледнел и взглядом попросил товарищей о помощи. Но они поспешили ретироваться и разбежались, как тараканы, нырнув в прилегающие коридоры. Я опустился до провокации и резко щелкнул одним из выкидных лезвий кинжала. Оно издало сухой треск и прочертило красную борозду на щеке моего противника.
— Хотите получить еще один шрам, молодой человек?
— Я… я извиняюсь, мессир.
— Тогда исчезни.
Юноша поспешил последовать моему совету, прижав ладонь к щеке. Вот история всей моей жизни: живя среди людей, фэйри так или иначе приходит к мысли, что любой, чей рост превышает три локтя, агрессивен по определению. А чего вы хотите! Когда мы находимся на улице, то видим лишь животы прохожих, которые начинают вас страшно раздражать, и делаем вывод, что каждый человек враждебен нашему роду.
Дверь приоткрылась, пропуская слугу в черной ливрее, расшитой золотом, который пригласил меня следовать за ним. Апартаменты герцогини напоминали настоящий лабиринт: галереи сменялись коридорами, узкими переходами, по которым мы шли не менее четверти часа, пока не очутились перед тяжелой дубовой дверью.
— Принц, — слуга поклонился. — Можете войти.
Я подчинился.
Короткий удар сердца, и я ощутил головокружение. Я вцепился в дверной наличник и, забыв дышать, смотрел на пресловутую герцогиню де Болдиа. Передо мной предстало тринадцать женщин. Тринадцать совершенно одинаковых женщин.
Они выставили напоказ свою поразительную красоту, которую лишь подчеркивал свет ароматных свечей. Молодые дамы с густыми светлыми волосами, с фарфоровой кожей и огромными глазами ланей. Мой взгляд невольно задержался на стройных фигурках, облаченных в легкие шелковые туники пастельных тонов.
— Маспалио, Принц воров, к вашим услугам.
Герцогини сидели в креслах, обтянутых шелком цвета граната, стоящих вдоль стен комнаты, которая изгибалась полумесяцем. Они хранили молчание и смотрели на меня с нескрываемым вожделением. Я попытался сохранить достоинство, приличествующее фэйри, хотя в душе возникло ощущение, что меня оценивают, словно заурядный кусок мяса.
Само мое присутствие уже заинтриговало их. Семеро красавиц едва скрывали возбуждение.
— Мы — герцогиня де Болдиа, — сообщила мне та, что сидела первой с левого края.
Какой глубокий, колдовской голос.
— Я явился по чрезвычайно важному делу, — сумел выдавить я из себя.
Короткие смешки, перемигивание. Та, что представилась, произнесла, странно растягивая слова:
— Само собой разумеется, все дела, что творятся в этой комнате, необыкновенно важны. Но возможно, это значит, что вы уже сделали ваш выбор?
Они раздвинули и сдвинули прелестные ножки, заставив шелк аппетитно шуршать. Атмосфера похоти и сладострастия, царящая в этом будуаре, начала меня серьезно нервировать.
— Я пришел, чтобы поговорить об Анделмио, о перевозчике.
Девицы, все как одна, надули губки и наградили меня раздосадованными взглядами. Моя собеседница сделала знак, и герцогини грациозно поднялись.
Головокружение усилилось. До сего момента полумрак мешал мне различить одну существенную деталь. Эти дамы были сиамскими близнецами, чьи плечи срослись. Подобно солдатам, выстроившимся в ряд, прелестницы дружно шагнули вперед и образовали круг, центром которого оказался ваш покорный слуга. Я был окружен тринадцатью высокими женщинами, которые были одним целым. Они превосходили меня в росте на целый локоть!
Я покраснел.
Ловкие пальчики взъерошили мои волосы, другие пальчики обхватили шею. Мое первое впечатление подтвердилось: сейчас меня проглотят, как кусок мяса. Хотелось верить, что я хотя бы представлялся им изысканным блюдом.
Я совершил последнюю бесплодную попытку:
— Это очень важно. Я разыскиваю Опалового демона и…
Указательный пальчик нежно коснулся моих губ.
— Ты должен удивить нас, должен быть на высоте, маленький фэйри, — нашептывал лукавый голосок. — Чтобы мы рассказали тебе о прошлом, ты должен проявить себя в настоящем. Заслужить наш рассказ.
Давайте будем реалистами, мне пятьдесят три года… не успел я об этом подумать, как мой нос уткнулся в высокую грудь, обтянутую шелком. Две другие груди терлись о мою спину. Я потерял голову. Светлые пряди щекотали лоб, умелые руки уже скользнули под камзол.
— Ты должен отыскать ту, что сопровождал Анделмио, — прошептали мне в левое ухо.
— Лишь твои объятия и поцелуи заставят ее сознаться, — шепот в правом ухе.
Чья-то рука уверенно потянулась к моему паху. Моя воля разбилась о сладостную дрожь, и с легким сердцем я отдался ста тридцати пальцам герцогини.
Что же, удивим, будем на высоте.
Мне показалось, что я умер ровно тринадцать раз. Скажу без ложной скромности, что я неплохо себя проявил. Не стану утверждать, что творил чудеса, но герцогини остались довольны и указали мне на ту, что совершила поездку вместе с Анделмио.
За занавесками, раскачивающимися от легкого ветерка, забрезжил рассвет. Расслабленный и совершенно опустошенный, я лежал, водрузив голову на живот одной дамы, и рассеянно созерцал лица ее уснувших сестер.
После визита искушенного, но чрезвычайно скромного хирурга Дворца Стали, магия на некоторый срок разделила близнецов. Я видел, как кружит Танцор, как потрескивают искры и как одно плечо отделяется от другого. Ни единого шрама. Хотелось бы знать, почему это извращенное создание не желает раз и навсегда прибегнуть к помощи магии, а предпочитает оставаться единым организмом. Что касается меня, то я бы удовлетворился одной женщиной.
— Ты слишком молчалив, Принц.
— Я размышляю об Абиме.
— И что ты о нем думаешь?
— Лишь этот город мог подарить мне столь удивительную ночь.
— Мы приехали в Абим ради него самого. Ради его очарования.
— А где вы жили до сих пор?
— Ты слишком любопытный.
— Я думал, что заслужил право задавать вопросы.
Дама засмеялась и погладила меня по голове.
— Ничего ты не заслужил. Неужели ты полагаешь, что для этого достаточно одной ночи?
— Я полагал, что произвел на вас впечатление.
— Это была лишь прелюдия.
— Прелюдия?
— А ты вообразил, что один-единственный малыш-фэйри в состоянии удовлетворить нас?
— Рогоносцы, которые никогда не давали мне покоя, поспорили бы с тобой.
— Ты показал себя чудесным любовником, но этого мало.
Я взял спелую фигу из корзины с фруктами, принесенной слугой.
— Поговорим об Опаловом.
— Я тебя слушаю. Что ты хочешь знать?
