Сверху квартал напоминал цепь угловатых холмов, усеянных вытянутыми каминными трубами, отбрасывающими отличные тени. Мой проводник двигался с грацией эквилибриста и вел меня от одной крыши к другой, не теряя из вида ту тень, что я ему указал.
От намеченной цели нас отделяла добрая дюжина крыш, когда появились первые стражники. Пока они еще были лишь расплывчатыми силуэтами где-то на границе квартала, но, растянувшись цепью, они образовывали непреодолимый барьер. Сейчас островерхие крыши скрывали нас от глаз солдат, а ведь скоро появятся другие, и тогда начнется настоящая облава. Прежде спокойный, Дан начал выказывать признаки нервозности, он остановился на небольшой террасе.
— Принц, мы не можем идти дальше. Найдите другую тень, или они нас заметят.
Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы угомонить заполошно стучащее сердце, и взглянул на море черепицы, окружившее нас.
— Забудь о тени, парень. Спустимся с крыши и где-нибудь спрячемся, дождемся ночи.
— Все дело в том… — еле слышно пробормотал воришка.
— В чем?
— У меня приказ вывести вас за границы квартала. Наши соглядатаи видели, как вы вошли в квартал Проходных дворов, и до прибытия милиции наш Принц был столь великодушен, что закрыл глаза на ваше появление. Но теперь… когда здесь милиция, вы мешаете нашему промыслу.
— Повтори…
— Вы все отлично слышали, Принц. Мне… мне действительно жаль.
— Уж не сплю ли я? Ты пытаешься сказать мне, что я уже не желанный гость в этом районе? У себя дома, в Проходных дворах?
— О, Принц… Не мне решать. Времена изменились, жесточайшая конкуренция…
— Она всегда была такой. Кровь дьяволов, ведь это моя гильдия! Стыд и позор вам! И ты тоже стыдись!
— Принц, не сердитесь. У меня нет выбора. Вы так давно оставили свое ремесло. Но воровская жизнь не остановилась, вы меня понимаете?
— Нет, не понимаю. Вы оскорбили меня, оскорбили Абим. Никто и никогда не предавал своих братьев, за которыми гонится милиция. Уходи, пока я не потерял терпение, парень. Убирайся с глаз долой! Выкручусь как-нибудь без тебя.
— Принц…
— Убирайся.
С жалким выражением на лице парнишка поплелся прочь. Взбешенный и твердо решивший при случае напомнить моему преемнику некоторые неписаные законы воровского братства, я направился к чердачной двери соседнего дома. Если уж я не могу покинуть квартал, то мне необходимо затаится в нем на ночь. Плевая задача, справлюсь.
Я встал на колени и принялся возиться с замком, когда прямо у меня над головой загремел зычный голос:
— Не шевелись. Брось кинжал и подними руки. Очень медленно.
Я оторвал взгляд от замка и обнаружил на самом краю крыши бравого представителя городской милиции с весьма суровым лицом. Он целился в меня из арбалета.
— Никаких проблем, — сказал я.
Положил кинжал на крышу и сделал несколько шагов вперед. Стражник пошире расставил ноги, чтобы удержать равновесие на шаткой крыше, а затем громко свистнул, привлекая внимание товарищей. Его оружие находилось всего в двух локтях от моего лица. Внезапно я нырнул вправо, протянув руки к черепице, зависшей над пустотой. Я рванул ее и тут же упал плашмя, увернувшись от просвистевшего арбалетного болта. Ряд черепиц задрожал, и солдат потерял равновесие. Он грязно выругался и попытался отскочить от края крыши. Слишком поздно: тело качнулось назад, грохнулось на водосток, соскочило с него и устремилось вниз. Крик мужчины умер, едва успев родиться, — тут же последовал глухой удар о мостовую.
Я вскочил на ноги и увидел отряд солдат, спешащих в моем направлении. Пот заливал глаза, но я снова атаковал замок. Он поддался с глухим лязгом. Не теряя ни секунды, я перемахнул через порог и наткнулся на заслон из троих здоровенных детин с самыми зловещими физиономиями. Бандиты, облаченные в кожу и вооруженные дубинами.
— Сматываемся, парни, милиция идет за мной по пятам! — заорал я, и попытался проскользнуть мимо них.
Один из бандитов вытянул руку, загораживая проход:
— Прощения просим, Принц. Однако нам надобно, что милиция оставила нас в покое.
С перекошенным лицом я отпрянул.
— Вы осмелитесь сдать сенешалю Принца воров?
— Ну не то чтобы, — тихо запротестовал тот, кто начал разговор. — Лично мы никого сдавать не собираемся. Просто сообщаем, что эта дорога для вас закрыта. Вот и все.
Сквозь открытую дверь долетал шум приближающихся шагов, топот становился все громче и громче.
— Эй, парни, дайте мне пройти. Я, как-никак, Принц Маспалио!
— Нам жаль.
Никогда не забуду эту троицу. Я развернулся на пятках с намерением вернуться на террасу, оборудованную на крыше. Миновав дверь, я оказался лицом к лицу сразу с тремя солдатами. Двое из них подняли арбалеты, а третий, обнажив шпагу, потребовал, чтобы я сложил оружие, не оказывая сопротивления. Тем не менее я попытался добраться до лестницы, ведущей вниз, на улицу: проскочил мимо двух стражников, но слишком поздно заметил занесенный эфес шпаги, который с размаху врезался мне в лоб.
Вспышка боли. Вязкая пелена. Я потерял сознание.
Карцер был крошечным. Каждая стена не длиннее пяти локтей. Сырая клетушка без окон, выложенная старыми мшистыми камнями. Я валялся на соломенном тюфяке, выряженный в рубаху из грубой шерсти. Очнулся я в обществе великана, который уже стал моим добрым приятелем. Вооружившись барабаном, великан бушевал в и без того раскалывающемся черепе. Там, куда врезался эфес шпаги, запеклась корка крови. Но рана была нетяжелой. А вот моя нога, так та разболелась не на шутку.
Охранники оказались людьми приличными и не стали снимать повязку. Я размотал бинт, и обнаружил, что рана затянулась; боль доставляли сероватые пятна, опоясывающие лодыжку — следы от ядовитых шипов. Пертюис предупредил меня: эти пятна сами по себе не страшны и обычно исчезают через четыре или пять дней после ранения.
Я снова тщательно забинтовал ногу, и так как спать у меня решительно не было никакого желания, начал анализировать сложившуюся ситуацию. По всей очевидности, меня доставили в тюрьму Дворца Стали. Я еще раз припомнил, какое количество солдат задействовал в операции сенешаль. Чего ради он решился нарушить неофициальное соглашение с процветающими гильдиями Проходных дворов? На протяжении десятилетий милиция даже не совалась в этот квартал: в обмен на невмешательство в ее дела воровская братия платила городу немалую дань со своих доходов. Конечно, таким образом власти обманывали мирных граждан Абима, но этот обман позволял поддерживать хрупкий мир в городе, мир без лишнего насилия.
Ощущая смутную тревогу, я задался вопросом: уж не надавила ли Бездна на Стальных судей? Если это так, то мне следует готовиться к самому худшему.
В самом мрачном расположении духа я заставил себя проделать серию физических упражнений, лишь бы занять голову. Прошло несколько часов, когда в двери распахнулось крошечное окошко и до меня донесся приказ:
