— Ничего. Я служу Затмению, и мои показания, как, впрочем, и твои, не имеют никакой силы. Лишь маги Полудня или Полуночи имеют право расследовать деяния Лерсшвена. Плюс к этому, если я хоть кому-нибудь расскажу о том, что услышал, ты рискуешь оказаться в лапах цензоров Полуночи. Ты не выживешь в их застенках…
Арбассен остановился прямо передо мной и спросил:
— А ты, что ты намерен делать?
— Ясно, как день: налаживать связь с Танцором…
— Этого мало. Ты должен вращаться в магических кругах, узнавать новое, испытать влияние других магов. В одиночку ты ничего не добьешься. Слушай, сегодня ночью я должен выполнить одно важное задание. Пойдем со мной. Если ты хочешь вновь открыть для себя Лоргол, то подобного случая тебе больше не представится. Сегодня или никогда!
— Почему ты помогаешь мне? — удивился я.
— Я задолжал твоему отцу. Только благодаря ему я стал тем, кто я есть. За мной должок, и теперь я научу тебя всему, что умею.
Арбассен воодушевился. Его глаза сияли, словно отец был рядом. Интуитивно я осознавал, какие причины толкают его на подобные поступки, почему он хочет взять меня с собой. Он жаждал реванша, реванша за роспуск нашего маленького отряда, за мое поступление в Школу Наставничества. Я улыбнулся при мысли, что он хочет послужить неким воспоминаниям, а не мне лично.
И я принял его предложение и пошатывающейся походкой вышел на заснеженные улицы Лоргола. Крыши города уже окрасились первыми робкими лучами рассвета. По дороге Арбассен в общих чертах описал свою миссию: он должен избавиться от ученика, который осмелился продавать нечистоплотным торговцам бесценные камни.
— Камни? — переспросил я.
— Как? Сарн тебе ничего не рассказывал?
— Он лишь показал мне свой камень, но толком не объяснил, для чего тот служит.
Не говоря ни слова, Арбассен потянул меня в ближайшую подворотню и снял перчатку.
На оборотной стороне его ладони поблескивал вживленный в плоть аквамариновый камень, как две капли воды похожий на камень Сарна.
— Как только ты становишься магом, — сказал Арбассен, — то сразу же получаешь право на камень. Если один из нас умирает, камень неизменно возвращается в академию. К несчастью, некоторые прохвосты решили, что эти диковины — выгодный товар. Их перепродают вельможам или бесталанным магам, которые надеются вытянуть из драгоценности остатки магии. Ученик, которого мы должны навестить, — один из тех грифов-стервятников, что не гнушаются кромсать руки магов, дабы заполучить камень умершего. Вчера вечером один вор, замешанный в незаконной торговле, раскрыл цензорам имя ученика. Мерзавец не увидит рассвета…
Снег сменился мелким дождем. Вскарабкавшись по узкой винтовой лесенке, мы поднялись на крышу какого-то дома. Арбассен махнул рукой в сторону печной трубы, у которой мы и затаились.
— Он живет неподалеку. Видишь там, приблизительно в четверти лье, светится окошко: это жилище отступника. Вор назначил ему встречу, и ученик вскоре выйдет на улицу.
— Ты утверждаешь, что сможешь попасть в него с этого расстояния, да еще в дождь? — воскликнул я.
— Я — цензор. Смерть должна явиться издалека.
Мой приятель снял с плеча арбалет и зарядил его очень странным болтом.
— Вместе с Танцором мы потратили почти год, чтобы найти верное движение, которое позволит проделать то, что я намерен тебе показать.
Крошечный Танцор выбрался из кармана куртки цензора, проворно вспорхнул на цевье арбалета и замер на древке стрелы. Арбассен поднес палец к талии малыша и крутанул его. И тотчас волшебное создание пустилось в безумный пляс, всплескивая руками и ногами.
— Вон он, вор, — шепнул Арбассен.
Мужчина крался по улице, прижимаясь к стенам зданий. В это мгновенье свет в окне погас, и уже через несколько секунд ученик-отступник, закутанный в плащ с капюшоном, выскользнул из своего дома. Мужчины встретились и завели оживленную беседу. Арбассен натянул тетиву. Танцор замер, а я отчетливо увидел крошечные синеватые искры, окутавшие болт. Магия вступила в свои права…
Хищная арбалетная стрела понеслась над крышами. Очень быстро она превратилась в шар, сотканный из искр и дождевых капель. Оба мужчины не заметили ни болта, ни странного дождя, внезапно изменившего цвет.
— Искры исчезают не сразу, Агон. Они управляют полетом стрелы. А еще они убивают.
Действительно, капли превратились в смертоносные иглы, устремившиеся к преступникам. Мы ничего не услышали, зато увидели, как оба мужчины покачнулись и рухнули на брусчатку мостовой.
Прошло совсем немного времени, а мы уже стояли над телами жертв. Надо сказать, весьма неприятное зрелище. Иглы безжалостно разворотили лица преступников и впились прямо в мозг… Я поднял одну из магических колючек: она оказалась твердой, как закаленное железо. Когда в ладони набралось несколько игл, они начали стремительно таять, и вот уже меж пальцев заструилась обычная вода.
— Никаких следов, — коротко объяснил Арбассен.
— Но нас могут заметить, — возразил я.
— И что? А кто видел, как мы убивали этих людей? Кто поверит, что я проткнул их тысячью игл? Нас наверняка приняли за потрошителей трупов, все остальное припишут магии. Ладно, пошли, мне еще нужно разыскать своего Танцора.
Последний обнаружился сам, кроха тащил на плече арбалетную стрелу, верхом на которой не так давно улетел. Арбассен подхватил Танцора и засунул его в карман.
— Ты остановился на постоялом дворе, Агон? Если тебе негде жить, то можешь воспользоваться моим фургоном.
— Нет, у меня есть дом, и я живу там не один.
— Женщина?
— Почти. Но об этом поговорим завтра. Где мы сможем встретиться?
— У Сангрины. Я появлюсь у нее в таверне с наступлением темноты.
Я молча кивнул и в самом мрачном расположении духа двинулся к порту. Я пытался подыскать слова и аргументы, чтобы осудить старинного приятеля. Но мысли разбегались. Разозлившись, я накрыл рукой эфес Тени, позволив рапире заглянуть в мою память и увидеть картины недавнего прошлого.
— Х-м-м… Этот Арбассен просто душка, — в голосе рапиры звучали шаловливые нотки. — Уж не сожалеешь ли ты о случившемся? О, я знаю, что тебя беспокоит! Но ведь ты уже сделал свой выбор, не правда ли? Ты мечтал о Лорголе, и ты его получил. Мог бы сидеть на чердаке, возиться с Танцором. Нет, ты отправился на прогулку и столкнулся с реальностью! Так прими ее раз и навсегда. Не будь кретином! Арбассен — отличная компания. И именно он поможет тебе вновь открыть Лоргол. И…
Без предупреждения я убрал руку с гарды. Эта чертова рапира, к несчастью, права. Я должен покончить с самокопанием наконец, научиться смотреть только вперед и жить с Лорголом в сердце…
Амертина заснула прямо у камина, съежившись в инвалидном кресле. Разглядывая безмятежное лицо феи, я еще раз поразился ее преданности. Хотя я привык к неназойливому присутствию пожилой дамы. Благодаря ей чердак обрел красоту, превратился в уютное жилище.
