Последняя фраза заставила меня вспомнить о Лерсшвене, о тех словах, что он произнес в Мыслетории: «Теперь мы можем действовать, и даже подумать об императоре». Интересно, в тот момент фэйри думал о судьбе королевства? Эхидиаза вывела меня из задумчивости, заявив:
— Агон, я хотела бы представить вам двух своих друзей, двух людей, которые будут вам подчиняться, беспрекословно исполнять любые приказы. Я не сомневаюсь в ваших деловых качествах, но эти слуги останутся в доме.
Хозяйка позвонила в колокольчик, и спустя несколько мгновений в комнате появились гном и огр, с которым я встречался у входной двери. В Лорголе всегда проживало мало гномов, по пальцам пересчитать. В том, что стоял передо мной, было от силы три локтя росту, при этом он не отличался упитанностью, как многие его собратья. Гном носил шелковые штаны и кольчугу. Его обнаженные руки бугрились нешуточными мускулами. Безбородое лицо обрамляли две длинные косы, выкрашенные в красный цвет. Оба мужчины склонили голову перед Эхидиазой.
— Это Агон, — сказала она. — Я намерена поручить ему охрану своего заведения. Отныне вы будете подчиняться его приказам. Все ясно?
Людоед что-то проворчал и смерил меня презрительным взглядом. Гном дружелюбно улыбнулся.
— Агон, вот Дром и Аракнир, — представила слуг Эхидиаза, указав сначала на огра, затем на гнома. — Они поступают в ваше распоряжение.
Я кивнул. Красавица поспешила распрощаться. Я с досадой смотрел, как Арбассен, мимоходом подмигнув мне, направился за хозяйкой дома. Они исчезли за небольшой дверцей, скрытой портьерой. Гном подошел и протянул загрубевшую ладонь, которую я с радостью пожал.
— Рад знакомству, Агон. Следуйте за мной.
Огр пристроился в хвосте нашего маленького отряда, который прошествовал по коридору и очутился в уютной комнате, согретой теплом камина.
— Это ваши владения. Можете приходить сюда, когда вам вздумается. Если вам что-то понадобится, скажите мне. Встретимся завтра вечером, договорились?
После этих слов гном с огром проводили меня к выходу, и я в полном смятении чувств покинул таверну. Правильно ли я поступил? Общение с магами Затмения, без сомнения, пойдет мне на пользу. Эти люди обладают огромным опытом управления Танцорами. Однако на мое решение повлиял не только этот факт. В глубине души я уже мечтал о новой встрече с Эхидиазой. Неужели я влюбился? Мое сердце странно сжималось, когда я вспоминал ее лицо, Танцоров, прячущихся в тугих локонах.
Моя верная Амертина еще не спала. Она ждала меня, сидя у огня. Ошалевший от усталости, я рухнул в соседнее кресло.
— Какие новости? — прошелестела пожилая дама.
— Я нашел работу, моя фея. Работу вышибалы в таверне.
Черная фея слегка нахмурилась.
— Шучу. — Я улыбнулся. — Арбассен отвел меня в очень странную таверну, которую посещают затменники. Я намерен слушать их, наблюдать за их действиями и таким образом обогащать свои знания в области магии. Очень хочется верить, что, принимая подобное решение, я не ошибся. На самом деле пока я даже не понимаю, в чем будет заключаться моя работа. Но я буду учиться, а это главное.
Амертина успокоилась и задремала. Что касается меня, то я заснул лишь на заре. Я никак не мог забыть прекрасного лица Эхидиазы, и взбешенная Тень отказалась со мной разговаривать. Она злилась, что я очарован волшебницей. Ревнивая рапира попросила ее не беспокоить, и я остался наедине со своими мыслями.
VIII
Я работал у Эхидиазы уже больше месяца. В первые дни мне пришлось нелегко. Я с грехом пополам ориентировался в сложной организации этих странных ночей, изо всех сил стараясь стать своим среди магов. Я всячески избегал слишком личных вопросов и довольствовался общими разговорами, часто сводя их к проблемам магии. Впрочем, в таверну наведывались не только одни чародеи. Захаживали сюда и многочисленные артисты, странствующие трубадуры, всегда готовые блеснуть своим талантом и устроить небольшое импровизированное представление.
Мой день начинался после захода солнца. Прицепив к поясу Тень и усадив на плечо Танцора, я спешил в таверну, которую завсегдатаи назвали «Искрой». В течение всей ночи я переходил от стола к столу, слушал разговоры и остужал пыл особенно разгорячившихся ораторов.
Иногда я наведывался к Аракниру, который нес службу в дозорной башне, возвышавшейся над окрестными крышами. Гном проводил там почти все ночные часы, наблюдая за тупиком и прилегающими к нему улочками. Можно сказать, что мы с Аракниром подружились. Мы никогда не вели долгих бесед, но разделили одну пламенную страсть. И я, и он были очарованы Эхидиазой. Аракнир мог бесконечно восхвалять красоту хозяйки, о которой я тщетно пытался забыть.
После нашей первой встречи волшебница почти не обращала на меня внимания, довольствуясь сухими ответами на заданные вопросы. Что касается Арбассена, то моя страсть его забавляла. Иногда он приходил в таверну, но тогда они вместе с Эхидиазой на всю ночь запирались в ее комнатах. Ни детство, ни Наставничество не подготовили меня к встрече с влюбленностью. Да и был ли я действительно влюблен? Меня завораживала необычность Эхидиазы, я ничего не знал об этой женщине. Возможно, меня притягивала ее диковатая красота. Я безостановочно повторял себе, что, ничего не зная о любви, путаю любопытство и восхищение с влюбленностью.
Довольно быстро затменники приняли меня в свои ряды. Все посетители «Искры» единодушно признали меня блюстителем порядка и организатором магических вечеров. Стоило двум гостям затеять слишком горячий спор или дать опасное задание Танцорам, как я тут же вмешивался и в одиночку, или с помощью Дрома, разводил спорщиков по разным углам.
Так я и проводил ночи, оживленные причудами магов. Конечно, я внимательно наблюдал за демонстрацией любых магических приемов. Затем, вернувшись к себе на чердак, я с большим или меньшим успехом пытался повторить их жесты, давая команды своему Танцору. В конце концов, продвигаясь на ощупь, благодаря буквально ослиному упрямству мне удалось добиться определенных результатов. Теперь я мог порождать магию, хотя и был еще слишком невежествен, чтобы бросать Танцора в безудержный пляс и позволять ему черпать силу из окружающих нас предметов.
И все же синие искры появлялись все чаще и чаще. Амертина, искушенная черная фея и мать железных душ, интуитивно чувствовала суть этого колдовства и помогала мне советами. Она учила меня опасаться лишних движений, выстраивать танец едва заметным мановением рук. Невзирая на весь опыт, полученный в башне Сарна, я по-прежнему весьма неловко пользовался импульсом. Однажды вечером я увидел, как какой-то затменник водрузил Танцора прямо на голову, и именно движением головы руководил его танцем. Малыш оттолкнулся ото лба мага и устремился в полет, выписывая сложнейшие фигуры. Это представление мне так понравилось, что я повторял его в самых разных вариациях. Самым сложным оказалось собирать силу в ладонях. Искры, едва появившись на свет, норовили выскользнуть из рук и исчезнуть. Если не сложить ладони должным образом, то магия улетучивалась, не успев родиться.
