Демоны понимали, с кем столкнулись. Тот, которого я ранил, скользил от одного своего собрата к другому и, казалось, описывал свои ощущения. Справа от меня пролетел Танцор, направляемый Эхидиазой. Однако демоны явно сговорились и решили действовать сообща. Теперь они ринулись из стен все одновременно. Я больше не останавливался, выполнял финт за финтом, уворачиваясь от когтей, которые удлинялись и твердели. Тень колола, разила, и демоны выли от бессильного бешенства.
Но я и представить не мог, что беда, в полном смысле слова, свалится на меня с потолка. Внезапно я ощутил, как мои волосы шевелятся от чьего-то жаркого дыхания, затем передо мной возникла искаженная злобой морда, щелкнули челюсти, и зубы твари сомкнулись на моем плече. Мой мозг взорвался от боли. Я выронил Тень и попытался руками разжать зубы демона. Но его клыки лишь глубже впивались в плоть, а прямо перед моим лицом алели глаза, переполненные кровожадным восторгом. Я понял, что мой рассудок слабеет. Сознание, не выдерживая боли, грозило провалиться в небытие. Я уже почти рухнул в обморок, когда демон оторвался от моего плеча.
Сквозь слезы, застилающие глаза, я заметил Дрома, два огромные ручищи, вцепившиеся в шею закатной твари. Где-то рядом рычал и изрыгал ругательства Аракнир, а его крикам вторил тихий свист боевых топоров, вонзающихся в черные конечности демонов.
Я лежал на полу и пытался нашарить рукой рапиру. Из плеча хлестала кровь. Я слышал приглушенные крики и ругань. Видел, как спотыкается Эхидиаза, наткнувшись грудью на когти демона. Как пятится Аракнир, отступая от двух черных созданий, вознамерившихся задавить гнома собственным весом. Дром по-прежнему был занят той гадиной, что ранила меня: огр молотил по гримасничающей роже своими огромными кулачищами. Демоны побеждали. С пронзительными криками они отрывались от стен, и их становилось все больше и больше. Одно чудовище бросилось на меня, но напоролось на Тень, которой я успел взмахнуть в самый последний момент. Несмотря на рапиру, засевшую в груди, демон продолжал размахивать длинными обезьяньими лапами.
И вдруг с глухим чавканьем ему в лоб вошел арбалетный болт. Тварь осела прямо на меня и тут же сдохла. Я приподнял голову и обнаружил Арбассена, который шел по комнате, безостановочно перезаряжая арбалет. Мой воспаленный разум отказывался что-либо понимать. Зачарованный арбалет сухо щелкал, и очередной демон падал мертвым.
Сраженные смертоносными стрелами Арбассена, демоны просто исчезали. Эхидиаза, встав на колени, собирала вокруг себя Танцоров, которые слились в один сияющий хоровод. Освобождавшийся Аракнир добивал монстров, которые пытались раствориться в камне. Дром наконец справился со своим противником и теперь горел желанием помочь Эхидиазе. Демоны дрогнули. По всей вероятности, они сочли, что нас слишком много, поспешили вновь обернуться тенями и исчезнуть.
Теперь мы слышали лишь сиплое дыхание Эхидиазы, руки которой обильно кровоточили. Дром бросился к хозяйке, но она оттолкнула огра.
— Не трогай меня! — закричала женщина.
Казалось, она сейчас потеряет сознание. По раскрасневшимся от напряжения щекам текли слезы. Подоспевший Арбассен обнял подругу. Обессилевшие, как и мы все, Танцоры попадали прямо на пол. Дром и Аракнир занялись моим плечом. Рана выглядела не слишком обнадеживающе. Плечо превратилось в кровавое месиво, и прежде чем сделать перевязку, его следовало хорошенько промыть. Огр и гном также были покрыты кровью, но их раны оказались поверхностными.
Все мы были потрясены этим жестоким сражением. Если верить Арбассену, то нам еще несказанно повезло. Он не знал, что связывает Оршаля с демонами, но из всего следовало, что мы лишь чудом избежали гибели. Эти твари обладали удивительной способностью перемещаться с помощью теней и материализоваться у вас за спиной, когда этого не ждешь. Арбассен сказал, что их причисляют к самым страшным убийцам, которых только могла породить магия. Получалось, что Оршаль намеревался убить всех посетителей «Искры». Неужели это были первые «ласточки» братоубийственной войны в недрах Магической криптограммы? Ответа я не знал. Тень, которую я по-прежнему держал в руке, не ответила. Моя верная подруга была слишком занята: она пыталась поглотить, сделать боль, терзавшую плечо, слабее. Я вспомнил о Боэдуре и его органе. Без него мы бы пропали. Я уже горько жалел о том, что рассказал о брате Аракнира Эхидиазе. Без сомнения, он заслуживал право подслушивать наши ночные разговоры.
Должно быть, на улице уже рассвело. Я подумал об Амертине, которая, скорее всего, страшно волнуется.
— Тень, ты должна мне помочь. Ты сможешь сдерживать боль до тех пор, пока я не доберусь до чердака?
— А я не собиралась тебе ее возвращать, мой дорогой хозяин.
Действительно, боль отступила, побледнела: теперь за меня страдала рапира. Солнечные лучи уже окрасили крыши домов, когда я наконец покинул «Искру» и побрел по улицам Лоргола. Ресницы незамедлительно отреагировали на яркий свет и развернулись веером, защищая глаза. Закутав лицо шарфом, я углубился в Нижние кварталы. На моих плечах лежала пушистая снежная шуба.
Мысли неизменно возвращались к Оршалю. На что он надеялся, тайком «вплавив» демонов в стены? Я не верил, что маг хотел избавиться от нас, это было бы слишком просто. Неужели полуночник хотел внедрить монстров-шпионов в ряды Затмения? Подобное предположение выглядело еще менее правдоподобным. Но что тогда? Чего он страшился или скорее чего опасались полуночники? После размышления я решил, что всему виной Серые тетради. Сражение сначала с Оршалем, а затем с его демонами обескуражило меня, оставило неприятный осадок в душе. Магия и Аккорды нисколько не помогли мне. Я по-прежнему оставался самоучкой, нахватавшимся поверхностных знаний. Необходимо не медля взяться за тренировки, необходимо совершенствовать навыки владения магией. Когда я добрался до чердака, улица Терпкая еще спала. Я знал, что ближайшие часы превратятся в настоящую пытку. Сейчас Тень забрала мою боль, но вскоре она вернется. Рапира лишь отсрочила страдания.
Весь следующий день я не поднимался с кровати, а Амертина хлопотала вокруг меня. Плечо горело: демон не довольствовался одним укусом, он впрыснул в рану какой-то яд, и он растекся по всем жилам. Зажав Тень в руке, я силился отвлечься, освободить сознание от мыслей о боли, но последняя неизменно побеждала. Когда наступила ночь, я впал в забытье. Рапира ни на секунду не оставляла меня, лаская мой разум в надежде облегчить страдания.
Следующие четыре дня стали адом. Мое плечо превратилось в одну огромную рану, которая отдавалась болью во всем теле. Я почти не ел, а по ночам разговаривал сам с собой, словно старый сумасшедший. И тщетно Амертина силилась мне помочь. По истечении четырех дней боль отступила, я погрузился в целительный сон. Когда на город упали сумерки, Амертина разбудила меня и сообщила, что отправила послание в «Искру»: Эхидиаза должна знать, что мне стало лучше.
Последние лучи заходящего солнца коснулись поцелуем высоких шпилей Квартала Тысячи Башен, и я вышел из дома, прихватив с собой Тень. Дни болезни вновь сблизили нас с рапирой. Плечо по-прежнему давало о себе знать, но я твердо решил добраться до «Искры».
