— Что вы сделали с Амертиной? — спросил я.
— С Амертиной? Не знаю, о ком вы говорите, мессир аккордник.
Моя рука надавила на Тень, и на шее моего противника появилась капля крови.
— И все же? — настаивал я.
— Еще раз скажу, что никогда не слышал этого имени.
— Черная фея, вы должны были с ней встречаться. Она привела меня к вам.
Женщина вздрогнула, как будто бы в моих словах таилось нечто ужасное. Мой собеседник внезапно бросился вперед, но Тень, ждавшая нападения, среагировала мгновенно: она взяла под контроль мою руку и нанесла фатальный удар. Острие рапиры насквозь проткнуло шею лжеаккордника. Я тут же вытащил лезвие, и мужчина рухнул на пол.
В ту же секунду его сообщники коснулись пальцами клавиш. Резкие диссонирующие аккорды вонзились в мой разум, словно кинжалы. Но Тень и тут не оплошала. Если бы не ее помощь, эти опасные аккорды уже сразили бы меня. Воспользовавшись ментальным щитом, который выставила рапира, я преодолел несколько локтей, которые отделяли меня от первого клавесина. За ним сидела женщина, она играла, не сводя с меня глаз. Тень описала дугу, которая заканчивалась где-то над клавесином, и с хрустом вонзилась в самый центр лба лжеаккордницы. Та соскользнула со стула, и смерть затуманила ее глаза.
Однако ее товарищи воспользовались выигранными мгновениями, чтобы создать дуэт, и теперь музыка набирала силу. Ментальный щит, поставленный Тенью, разлетелся под натиском враждебных нот, словно гнилая запруда. Оба клавесина порождали такие мощные звуки, что они снесли последние барьеры, возведенные моей рапирой. Раздавленная, почти агонизирующая Тень еле слышно прошептала:
— Я намерена отступить, Агон. Не держи на меня зла, я была рада служить тебе, но предпочитаю смерти нового хозяина…
Музыка лжеаккордников ударила по последним бастионам в моей голове: инстинкты уже не вопили, а попрятались по самым темным уголкам рассудка. Я знал, что музыканты не успокоятся. Оба клавесина играли не для того, чтобы проникнуть в мои воспоминания или воспользоваться страхами. Они хотели разрушить, опустошить мое сознание, не вникая в детали…
Прежде чем тело окончательно отказалось мне подчиняться, я схватил цистру. Лжеаккордники усилили натиск. Внезапно я понял, что уже не чувствую ног. Опустившись на колено, я зажал пальцами струны. Мне были необходимы самые примитивные звуки, которые задержат мелодию клавесина, пока я не подберу нечто лучшее. Музыка лжеаккордников словно налетела на стену — наконец-то она встретила достойную соперницу.
Но теперь я должен играть, не совершая ни единой ошибки, ведь противники были виртуозами своего дела. Без лишних усилий они сломили мое слабое сопротивление и вновь ринулись в атаку. И неважно, что я сражался на знакомой территории — в собственном сознании, насилие разрушало мой разум: скоро я потеряю контроль над руками. Любой ценой надо перенести битву в другое место, я должен встретиться лицом к лицу с врагами вне пределов моего сознания. Оба музыканта столь умело выводили мелодию, что жалкие потуги к сопротивлению могли лишь отстрочить мою гибель.
У меня еще оставался Танцор, однако я не мог дать ему нужный импульс. Мне требовалась свободная рука, чтобы поднести ее к волосам… Видя, как музыканты за клавесинами перестраивают гармонии для последней решительной атаки, я сделал ставку на один-единственный аккорд, а сам поднял правую руку к голове, зовя Танцора.
Мои противники резвились, словно отряд рыцарей. Опьяненные близкой победой, они вытаптывали мои воспоминания, навсегда разрушая целостную картину памяти. На секунду музыка смолкла. Противники готовились нанести смертельный удар, обезглавить мои инстинкты извращенными нотами, и тут Танцор устремился в полет прямо с моего лба.
Мне было достаточно сложить правильным образом указательный и большой пальцы, чтобы дать понять малышу, какого результата я от него жду. Зависнув в воздухе, Танцор начал создавать искры, которые превращались в острые пучки света. Эти световые стрелы пролетели через всю комнату и со зловещим шумом пронзили тело первого лжеаккордника.
Цепкие объятия, сжимавшие мой разум, внезапно разомкнулись. Пораженный смертью своего товарища, последний из врагов потерял нить мелодии. Я поспешил воспользоваться полученным преимуществом и, ступая по фальшивым нотам клавесина, проник в сознание врага.
Теперь верх одерживала цистра. Оправившись от изумления, лжеаккордник закончил в одиночку новый пассаж: ноты отчаяния, порожденные инстинктом самосохранения человека, прижатого к стене. Казалось, наши инструменты дрожат от ярости. В какой-то момент я решил, что мой соперник победит — ведь он был превосходным музыкантом. Его опыт, во много крат превосходящий мой, позволил лжеаккорднику отвоевать потерянные позиции. Борясь с паникой, он ласкал клавиатуру, виртуозно брал самые сложные аккорды, выстраивая затейливую мелодию. Ему уже удалось выкинуть меня из своей головы, когда я почувствовал легкое ментальное касание.
— Тысяча извинений, дорогой хозяин, — прошептала Тень. — Могу ли я рассчитывать на прощение?
Я был слишком счастлив возвращению рапиры, чтобы вспоминать о ее трусости. Мы договорились, что она станет защищать мой разум, а сам бросился в атаку. Конечно, лжеаккордник обладал удивительным талантом, но он оказался бессилен против Тени и моих стройных нот. Зная, что тылы надежно прикрыты, я отдался мелодии, которая постепенно заполнила всю комнату. И лжеаккордник потерял терпение. Его музыка стала настолько агрессивной и извращенной, что Аккорды отказались ему служить.
Тень тут же это почувствовала и, решив, что мне лично больше ничто не угрожает, присоединилась к атаке. Ноты стали мостом между моим разумом и разумом противника. Рапира пронеслась по этому хрупкому мостику черным бешеным вихрем и нанесла смертельный удар. Лжеаккордник испустил хриплый крик, а затем рухнул на инструмент. На его губах выступила розоватая пена.
Кровожадная Тень упивалась победой, но тем не менее не забыла выпотрошить воспоминания лжеаккордника. Она насладилась чужими переживаниями, словно диковинными яствами, а затем открыла картины недавнего прошлого моему внутреннему взору. Так, совершенно ошарашенный, я узнал о заговоре, которым руководил Лерсшвен, задумавший уничтожить Магическую криптограмму…
Тело невыносимо болело. Сердце сбивалось с ритма, но мое сознание постепенно возвращалось в привычные границы. Я позволил цистре соскользнуть на пол и закрыл глаза. Несколько мгновений я находился в полной прострации, но затем мое внимание привлек необычный шум. Стоило мне приподнять веки, как чья-то стальная рука схватила меня за горло. Рывок, и я лишился Тени. Не способный к сопротивлению, я не мог оторвать глаз от склонившегося ко мне безобразного лица. Несмотря на шипы, превратившие это лицо в чудовищную маску, я без труда узнал психолунника Элиоса. Еще двое мужчин застыли у лестницы, положив руки на ножны рапир.
— Наконец-то… наконец-то, — проскрипел он. — Скоро ты заплатишь, предатель. Ты искупишь свою вину. Только посмотрите на него! — Элиос повернулся к серым кардиналам. — Что-то он не выглядит уверенным, не правда ли? Он знает, что Элиос уготовил ему страшную судьбу. Судьбу, которую он заслуживает.
