Я приоткрыл окошко и, положив локти на подоконник, подставил лицо свежему ночному ветру. В нескольких шагах от фургона я мог видеть гротескные силуэты горгулий, рассыпавшихся вдоль всего каравана.
Мы ехали по проселочной дороге, петлявшей по спящей дубраве. Подняв глаза, я заметил еще нескольких горгулий, парящих над повозками. Я улыбнулся и закрыл окошко.
— Дай мне плащ, я намерен выйти наружу.
Амертина указала мне на широкий плащ, подбитый горностаем, который висел на крюке у входной двери.
— Он должен мне подойти, — согласился я, набрасывая плащ на плечи.
Комната выходила в узкий и темный коридор, заканчивающийся деревянной лесенкой. Я поднялся по ней, откинул люк и очутился в очередном коридоре. Я миновал еще два люка, прежде чем осознал, что заблудился. Недра фургона представляли собой настоящий лабиринт, «населенный» театральными костюмами и марионетками.
Поплутав еще немного, я наконец наткнулся на дверцу, ведущую на улицу. Раздалось приглушенное ругательство, и я заметил в проеме двери фигуру, напоминающую всклокоченного медведя.
— Кто тут бродит?
— Агон, — ответил я, скользнув к незнакомцу.
— Мессир де Рошронд, — почтительно поприветствовал меня неизвестный.
Он сидел на козлах фургона и держал в руках поводья, тянущиеся к четырем лошадям. Под поношенным коротким плащом скрывалась кольчужная рубашка с кожаными рукавами. В профиль его угловатое лицо напоминало каменное изваяние. Возница с интересом посмотрел на меня.
— Так значит, это вы, мессир…
— А ты представлял меня как-то иначе?
— О нет, вы неверно меня поняли. Просто… ваше лицо, ваши волосы…
— Что вас смутило?
— Они не такие, как у всех, вот что я хотел сказать, — пробормотал возница, отводя глаза.
— Как тебя звать?
— Сандор, мессир. Наемник, а в настоящий момент — кучер…
Я кивнул и остановил свой взгляд на дороге. Нас обдувал ледяной ветер. Лошади выглядели изможденными, а главное — крайне встревоженными. Должно быть, их пугала близость горгулий: животные каждый раз вздрагивали, когда каменные создания принимались обмениваться пронзительными гортанными криками. Я прислушался к этой странной перекличке и склонился к плечу Сандора:
— И часто они так делают?
Наемник нахмурил брови.
— Я думал, что вы мне скажете, с чего они так вопят. Ведь вы — их хозяин, не так ли? По крайней мере, все это утверждают.
— Хозяин, — повторил я. — Очень на это надеюсь.
Я взглянул на горгулью, шагавшую рядом с лошадьми, и, поддавшись внезапному порыву, ткнул в нее пальцем.
— Иди сюда, — прошептал я.
Горгулья наклонила голову и уставилась на меня пустыми глазницами. Затем она открыла пасть и медленно развернулась, чтобы тут же вскарабкаться на фургон, цепляясь когтями за дерево.
— О, мессир, прошу вас, не стоит так поступать, — выдохнул Сандор, косясь на тварь, лезущую к нам.
— Не волнуйся.
Я всего лишь хотел убедиться, что ничто не изменилось со дня страшной резни в галерее и что горгульи по-прежнему беспрекословно повинуются мне. Ту, которую я позвал, нависла над скамейкой. Сандор сгорбился, его губы дрожали. Хватит демонстраций. Я лениво махнул рукой, прогоняя горгулью, которая тут же исчезла, чтобы вновь занять свое место в конвое.
— Вот видишь, — сказал я, — бояться нечего, они подчиняются мне.
— Возможно. И все же вы наделены странной властью.
— Лоргол остался далеко позади?
— Да, мы ехали быстро, почти не останавливаясь. Мы углубились в лес, чтобы избежать больших проезжих трактов. Они забиты людьми, лошадям там не пройти. Да и горгульи, они привлекут к себе лишнее внимание. Полуночники больше не могут прятать от посторонних глаз этих созданий.
— А лошади? Они кажутся изможденными.
— О, вы не беспокойтесь за них. Это выносливые животные, мессир. Бродячие артисты привыкли к долгим странствиям. Эти лошадки родом из Модеенской марки. Как и это дерево, — Сандор хлопнул ладонью по скамье, на которой мы сидели. — Королевское дерево, на вид хрупкое, а на самом деле — крепче камня. Те, кто строил эти фургоны, отлично знал свое ремесло, уж поверьте мне. На такой повозке я смогу проехать через все королевство, ни разу не сменив колеса!
— А тебе известно, когда мы прибудем на место?
— Нет, мессир, но я знаю другое: где бы мы ни находились, следует держаться настороже. Кехиты почти повсюду. Кто-то из парней уверял, что видел этих конников в долине еще до того, как наш караван свернул в лес.
— Они могут преградить нам дорогу?
— Только если прознают, кто мы. Не думаю, что они станут тратить время на каких-то там бродячих артистов. Однако у меня душа неспокойна. Со всей этой магией даже и не знаешь, чего ждать.
Я положил руку ему на плечо:
— Я возвращаюсь в фургон. Мужайся, друг.
— Спасибо, мессир.
Я залез в повозку и внезапно вспомнил о Тени. После пробуждения я ни разу не касался гарды рапиры.
— Наконец-то! — воскликнула она. — Агон, хозяин, я что, заурядный кусок металла? Или того хуже, обычная шпага?!
Ее негодование показалось мне правомерным, и, чтобы выпросить прощение у обидчивой дамочки, я позволил Тени взглянуть на окружающее моими глазами.
— На что здесь смотреть? — проворчала она. — Где мы находимся?
Затем, порывшись в моей памяти, рапира воскликнула:
— О нет, хозяин, только не это. Какие ужасные декорации… И ты бродишь среди хлама каких-то фигляров и…
— Я брожу? Я нуждаюсь в покое.
— В покое? В таком случае, вынуждена тебе напомнить, что ты — властитель этого каравана. Извини меня, но мне кажется, что время для покоя и отдыха еще не наступило…
— Ты меня бесишь. Я только-только привык к этому месту.
Нравоучительный тон рапиры выводил из себя. Тень прервала нашу мысленную связь, не дав мне возможности возразить. Я убрал руку с эфеса, понимая, что с ней бесполезно спорить, я лишь еще больше обижу вспыльчивое оружие. Да и мог ли я признаться Тени, что страшусь встречи с Оршалем, что от одной только мысли о беседе с полуночником меня бросало в дрожь? Драма в галерее не мешала мне помнить о той ловушке, что он расставил нам в «Искре», и цинизме, с которым черный маг жертвовал Танцорами. Где он их вообще достает? Какой ценой добивается своей власти? Вопросы, вопросы отделяли меня от представителя Полуночи и его магии.
Тяжело ступая, я добрался до комнаты, в которой находилась Амертина. Обосновавшись у окна, фея расстелила на коленях яркий костюм и сейчас с интересом изучала его рукав.
