— Примерь его, Агон.
Сшитый из плотной шерсти, костюм состоял из потертой куртки и брюк, сужающихся к щиколотке. Черные жемчужины заменили пуговицы, а воротник застегивался на серебряную цепочку.
Внезапно я почувствовал, что мне страшно уютно в этой комнате, что мое сознание вошло в резонанс с марионетками и масками, которые, казалось, улыбались мне из полумрака.
— Ты их слышишь? — спросила черная фея.
Да, я слышал крики, сопровождающие каждый подъем занавеса, нервное перешептывание актеров между двумя актами, собрания, во время которых распределялись роли, слышал жалобы комедиантов, рождавшиеся в ночи, среди холода и снега. Слышал все, что когда-то происходило в этой комнате.
— Я соткала прошлое, — сообщила черная фея, — я вышила воспоминания актеров, сшила одежду из их вдохновения… Она защитит тебя.
— Но… как? — пробормотал я.
— Имитация. Искусство перевоплощения, умение растворяться в декорациях. Но ты никогда не сможешь отдавать приказы этому костюму. Именно он, и только он, будет решать, подвергается ли опасности твоя жизнь, чтобы прибегнуть к своей колдовской силе.
— Уж и не знаю, насколько велика сила этого костюма, но твоя сила, Амертина, не имеет границ.
— Каждая нить — воспоминание, ничтожно малая часть того вдохновения, что заставляло плакать и смеяться актеров этого фургона. Каждая вырванная ниточка будет лишать наряд его удивительной силы, и поэтому ты должен беречь его. И тогда он позволит тебе оставаться невидимым для взоров врагов.
— Для взора Оршаля, не так ли? Ведь именно он тебя больше всего беспокоит.
— Не только меня, — возразила она. — Горгулий тоже.
Она позвала меня к окошку.
— Посмотри, они окружили наш фургон.
Амертина была права: каменные создания оставили весь остальной караван, чтобы сгрудиться вокруг нас. Узкая дорога не позволяла окружить фургон целиком, но горгульи бдительно охраняли повозку и даже скакали по склону, окаймляющему дорогу.
— Они что-то чувствуют. — Черная фея вложила свою ладонь в мою руку. — Быть может, Амрод все же разыскал нас…
Во второй половине дня трактир оккупировал внушительный отряд из двадцати огров в доспехах с гербом элитных жанренийских войск. Они молча ворвались в здание и рассеялись по нему, потрясая длинными кнутами с шипами. В считанные секунды трактир опустел. Огры безжалостно выкинули на улицу всех посетителей, а трактирщик и его жена, окруженные поварами, съежились за стойкой, ожидая решения собственной участи. Они знали, что в Лорголе не было ни грабежей, ни убийств, но эти создания нисколько не походили на обычных солдат, и потому их вторжение могло обернуться трагедией. После того как из трактира были выпровожены последние клиенты, огры принялись заколачивать окна тяжелыми деревянными щитами. Когда, наконец, в заколоченном заведении не осталось никого, кроме трактирщика, его супруги да слуг, солдаты удовлетворенно загомонили. Некоторые из них поднялись на второй этаж, откуда тут же послышались глухие удары молотков: огры и там заколачивали окна и двери. После этого один из захватчиков подошел к хозяину трактира.
— Приготовь ужин на троих, — велел он рокочущим голосом. — Этим вечером твой трактир закрыт для посетителей.
Трактирщик, пятясь и беспрестанно кланяясь, скрылся в кухне. Вслед за хозяином поспешили перепуганные повара.
Удивительные клиенты появились, как только упала ночь. Хозяин трактира приоткрыл дверь кухни, чтобы поглядеть, на кого похожи так хорошо охраняемые гости. Их было трое, и они шумели и перешучивались, словно друзья, которые встретились после долгой разлуки. Однако стоило мужчинам зайти в трактир, как их лица стали серьезными. В полном молчании незнакомцы уселись за приготовленный для них стол, а огры выстроились рядом. По-прежнему молча вновь прибывшие сняли шляпы, под которыми обнаружились Танцоры, сидящие прямо на головах магов. Малыши тут же оказались в руках хозяев, которые поставили их на стол и дали им импульс. Стол покрылся дымкой из черных искр, которые рассеялись вокруг трех магов. Почти мгновенно искры превратились в серую прозрачную стену, отливающую всеми цветами радуги; эта стена принялась расти и в конечном итоге окружила мужчин. Когда защитный барьер стабилизировался, маги улыбнулись. Один из них звонким голосом приказал:
— Теперь можно подавать еду!
Трактирщик сделал знак поварам, они на дрожащих ногах проследовали в зал, неся дымящиеся подносы. На полпути их перехватил огр и принялся протягивать кушанья магам прямо сквозь серую стену. Когда последнее блюдо было подано, солдат, которого поддерживал его товарищ, удалился. Хозяин трактира, не упустивший ни малейшей детали из разыгравшейся сцены, с ужасом заметил, что лапы огра покраснели и покрылись волдырями, словно тот хватался за раскаленное железо.
Что касается магов, то они приступили к ужину. Один из них, звавшийся Мандиго, хрупкий мужчина с морщинистым и грязным, как у нищего, лицом, начал разговор:
— Я нахожу, что твой друг Оршаль неплохо устроился, Дифом, — заметил он, усмехнувшись.
— Не начинай все сначала, — ответил Дифом, и на его квадратном лице, обрамленном длинной темной шевелюрой, появилась едва заметная улыбка.
— Послушайте, друзья мои, мы собрались не для того, чтобы обсуждать старину Оршаля, — вмешался Эссим, последний из троих представителей Полуночи. — Хотя мне думается, что он заслуживает каплю уважения, вам так не кажется? Я отлично помню, что еще совсем недавно он вас изрядно беспокоил. Лично я не забыл, что его академия была единственной, которая могла соперничать с нашей… Но сейчас у нас совсем иные заботы. Рассказывай, Мандиго. Ведь ты постоянно находишься при Амроде.
— Он нам не доверяет. Он наблюдает за нами, оценивает. Но он ни за что не догадается, что происходит на самом деле, ведь он — рыцарь.
Все три мага дружно рассмеялись.
— Без сомнения, этот малый — рыцарь, однако не лишенный талантов дипломата, — сказал Эссим. — Полуденников мы не получим.
За столом повисла пауза.
— Литург не желает с ними расставаться? — спросил Мандиго срывающимся голосом.
— Плохая новость, друзья мои. Амрод предложил ему полуденников в обмен на новый Крестовый поход.
— Нет… — выдохнул Дифом. — Крестовый поход в Рошронд?
— А куда еще? Очевидно, что в Рошронд. Амрод не желает привлекать армию для карательных операций. Он хочет сохранить свои руки чистенькими. Да, он теряет целое баронство, но заставляет Литургические провинции выполнить всю грязную работу. В глазах ургеманских крестьян он останется незапятнанным. На мой вкус, отличный ход.
— И ты говоришь нам об этом только сейчас! Мы теряем все.
— Не все. Я долго размышлял и пришел к мысли, что мы обязаны помочь Агону.
Дифом поперхнулся, его лицо побагровело.
