Возвратясь в Каракас, Моника под впечатлением от увиденного выпустила в эфир первый репортаж, посвященный делу Брито. Несколько месяцев спустя биолог снова привлек к себе всеобщее внимание. Отчаявшись добиться справедливости, он снова приехал в Каракас – на сей раз чтобы объявить голодовку, приковав себя цепью к воротам здания Организации американских государств (ОАГ). Он требовал, чтобы правительство Чавеса заплатило ему столько, сколько стоит земля, которую он сделал плодородной. Заявлял, что стал жертвой насильственных действий. Но достучаться до президента было невозможно, так как тот твердо следовал своему собственному лозунгу: “Мы должны покончить с латифундиями, и я готов жизнь положить ради этого”.
У Моники сердце разрывалось на части, когда она видела, как менялся Брито, объявлявший одну за другой девять голодовок. Последние недели своей жизни он провел в военном госпитале, куда политическая полиция доставила его насильно. Он уже не мог ни двигаться, ни говорить, с трудом дышал, у него развились пневмония, гипотермия, были поражены печень и почки. Перед смертью он обвинил в том, что с ним случилось, президента. Иными словами, попытка Чавеса победить латифундистов стоила жизни не ему самому, а Франклину Брито.
Мы восстанавливаем справедливость
Ни водители автобусов, ни машины национальной гвардии, сопровождавшие эти автобусы, не обращали внимания на надпись “Проезд запрещен. Частные владения”. Они воспринимали это как шутку – нет здесь больше никаких частных владений, теперь земля принадлежит государству, а значит, проезд свободен.
Раннее утро. Проехав через два гектара необработанной земли, заросшей высокими сорняками, караван остановился. Из трех старых-престарых автобусов выгрузились сто восемьдесят крестьян – мужчины, женщины, подростки, старики и дети. А еще собаки и кошки. Прибывшие были похожи на муравьев – каждый что-то с собой тащил: чемодан, инструменты, кастрюли, пластмассовую утварь. До захода солнца надо было разбить лагерь. Они прибыли сюда, чтобы отвоевать земли, отнятые у них в незапамятные времена. И все в один голос твердили: “Мы не захватчики, мы хотим восстановить справедливость. Да здравствует боливарианская революция!”
Они приехали сюда, чтобы остаться навсегда.
Этого дня крестьяне ждали несколько месяцев, с тех пор как президент объявил, что земли будут экспроприированы у помещиков, которые утверждали, что используют их по назначению, но на самом деле в большинстве случаев этого не делали. Чавес кипел от негодования:
– На самом деле они использовали своих работников, бедняков, превратив их в рабов. Те трудились, не получая достойной платы, без отдыха, под кнутом надсмотрщиков.
Как только был опубликован новый закон об экспроприации земель, явился “крестьянский лидер” и сообщил, что он, если они о том не знают, представляет их интересы перед правительством и приехал, чтобы помочь им организоваться – и тогда они отправятся захватывать земли, на которые, по их убеждению, имеют все права. Воодушевленные крестьяне объединились в социалистический кооператив, нарядились в красные футболки, чтобы засвидетельствовать, что все они поддерживают Уго Чавеса, изучили Конституцию, разобрались наконец в своих стародавних правах и двинулись совершать революцию. Национальная гвардия сопровождала их до нужного места, поскольку с этими латифундистами надо было держать ухо востро – у них ведь, как правило, имелось оружие, и они на все были готовы ради защиты того, что украли у народа. Военные зарядили свои винтовки, руководствуясь приказом президента и главнокомандующего: “Если помещики начнут стрелять, мы ответим им тем же”.
К счастью, в этом случае никто сопротивления им не оказал. Земли стояли пустые, здесь повсюду царили отчаяние и безразличие. Прежде чем поставить палатки, в которых им предстояло провести сотни ночей, новоприбывшие сели в круг. Присланный к ним революцией “крестьянский лидер” и его помощник разложили на земле карту и объяснили: – Эти земли принадлежали нашим предкам, нашим прадедам, нашим дедам и отцам. Но вдруг явились грабители и отняли у них земли, обнеся их ночью изгородями, и каждый вел себя так, словно он сам Господь Бог. Но теперь восторжествовала справедливость, товарищи, она восторжествовала благодаря нашему президенту Уго Чавесу. Социализм, родина или смерть!
Товарищи в один голос подхватили лозунг. У них не было воды, не было электричества, они еще не посадили ничего, что могло бы дать урожай. Им не из чего будет готовить себе еду. Зато теперь у них есть земля. А уж крестьяне-то знают, что значит иметь свою землю. Кто-то спросил, как же они будут ее обрабатывать, если нигде поблизости не видно воды. Но “крестьянский лидер” уверенно ответил: революция знает, что делает. Они должны верить в революцию. Главное – не терять надежды.
Что ж, крестьяне прожили долгую жизнь, прежде чем президент их услышал, он с ними, он объяснил им, что при социализме возможно равенство. Поэтому они с гордостью поднимали боливарианское знамя и аплодировали “крестьянскому лидеру”, когда он говорил:
– Мы должны быть последовательными в своей борьбе. У нас появятся хорошо обработанные поля, мы будем продавать продукты тем, кто в них нуждается, чтобы обеспечить продовольственную независимость нашей Венесуэлы. Я не хочу, чтобы мы, приехавшие сюда, превратились в мелких помещиков. Нам надо мыслить шире, потому что нынешняя наша борьба – это борьба бедного против богатого.
Год спустя, разделившись на не знающие усталости бригады, крестьяне до неузнаваемости преобразили эти места. Они работали с рассвета до темноты, не имея никаких машин, “изматываясь вусмерть”, – и сумели построить двадцать хилых жилищ. Они копали, пока не отыскали воду для семи колодцев, и проложили три дороги, соединившие разные участки. Они правильно распорядились семенами и всем тем, что доставил им первый – и единственный – грузовик с помощью. А он привез удобрения, продукты питания, инструменты и ядохимикаты. Они вырастили бананы, а потом еще и маниок, красный перец и тыквы. Немного помидоров, лука и маиса. У них появились птичник с курами, загоны для коз и свиней. Именно так и делается революция!
И хотя ни национальная гвардия, ни правительственные чиновники больше ни разу не заглянули сюда, хотя у крестьян не было ни одного телевизора, чтобы любоваться на Уго во время его воскресной передачи, как не было и телефонов, чтобы связаться с ним, они назвали собственную общину именем своего президента и не уставали благословлять его и воздавать ему хвалы словно щедрому и доброму отцу, который заботится о них, как никогда прежде не заботился ни один политический деятель.
Жизнь у здешних крестьян тяжелая. Но дела идут хорошо. И это очевидный успех Уго Чавеса и его революции.
Бизнес на продуктах питания
Он на собственном опыте знает, что значит рыться в помойных баках, отыскивая еду – остатки гамбургеров или пиццы, бутылки с недопитой газировкой…
Но с этим покончено. С этим давным-давно покончено. Теперь он стал считай что королем, и такого рода детские воспоминания – часть далекого прошлого.
