Уйдя от Бухтояровых, Матвей все-таки унес от них небольшой капиталец, с которым можно было жить, ничего покуда не делая, и потому, поселившись у одного из земляков, он повел вполне праздную жизнь, посещая все трактиры и портерные, заводя новые знакомства.
Вот и теперь, сидя за чаем, он поджидал нового знакомца, тем для него интересного, что тот жил в доме Бухтояровых. Где же люди так быстро и знакомятся, как не в поездах железных дорог и в трактирах!
— Здесь господин Дементьев? — спросил, влетая в комнату, молодой франт.
— Пожалуйте в залу, — почтительно указал буфетчик, — они давно ожидают вас.
— Мерси!
Франт снял с себя пальто и, отдав человеку, стоявшему у вешалки, пошел в залу.
— А! Оченно приятно! — приветствовал его Дементьев. — Вот уже два часа как мы вас поджидаем.
— Вы? Кто еще с вами?
— Я один-с…
— А, хорошо. Эй, чалаэк! — Подлетел слуга. — Полбутылки финь-шампань
[2], а там сам знаешь, что.
— Слушаю-с.
Перекинув салфетку с одной руки на другую, слуга бросился исполнять приказание.
Матвей поморщился.
Он был страшно скуп и не любил больших расходов, а тут отлично знал, что этот изящный молодой человек имеет неприятную привычку забывать дома свой бумажник, и потому приходилось платить ему самому.
Но делать было нечего. После нескольких свиданий Дементьев понял, какую он может извлечь пользу от Телегина, и потому покорился своей участи.
— Ну-с, что у вас новенького, Иринарх Павлович? — спросил он.
— Да ничего покуда нет особенного, — ответил Телегин.
— Управляющего там еще не нашли?
— Пока нет еще, ваш братец…
— Не брат он мне теперича! — махнул рукой Матвей.
— Ну, Иван Дементьевич, хотя и состоит в звании дворника, но все дела на него возложены, и он пользуется полным доверием хозяина.
Дементьев залпом выпил стакан холодного чая, чтобы успокоить душившую его злобу.
— Дивлюсь только одному, как он управляющим не сделался, — сказал Телегин. — Ему и предлагали это место, но он отказался наотрез.
— Честность свою соблюдает, — ехидно сказал Матвей.
— Да, человек он, как я вижу, осторожный, — сказал Телегин, в котором читатель узнает Ланцова.
Это был действительно он.
В то время, когда Ковалев отделывал свою квартиру, долго скрываемый им Ланцов незаметно ушел вместе с рабочими и затем, как мы видели, вернулся вместе с поддельным братом Ковалева, под фамилией Телегина, понятно, как и все они, с поддельным паспортом. Таким образом в квартире Ковалева образовалась целая воровская банда.
Слуга принес полбутылки коньяку, финь-шампань с фруктами на закуску.
— Ведь я к вам по серьезному делу, — сказал Дементьев, прекрасно зная, о чем пойдет разговор.
— Если все у нас пойдет на лад, то за успех я смело ручаюсь, тем более, участников в этом деле очень немного.
— А в чем дело-то?
— Сперва давайте выпьем, а потом поговорим, как следует.
Ланцов протянул свою рюмку Дементьеву. Оба чокнулись и выпили.
— Разве еще повторим?
— Можно!
Оба повторили.
— Скажите, пожалуйста, — начал Ланцов, — вы теперь, оставив место управляющего, ничего не имеете общего с этим домом, с хозяевами и вашим братом? Имейте в виду, что вы должны будете действовать против родного брата!
— Так что ж с этого?
— Нет, извините, это много значит. Тут уже надо будет действовать кровь на кровь, и появись только у вас чувство жалости — и все дело будет проиграно.
— Ну уж насчет этого не извольте беспокоиться, — сверкнул глазами Матвей. — Тут теперича не только супротив него жалости не надо иметь, а попадись он мне на глаза — задушу собственными руками.
— Должно быть, он сделал вам немало зла?
— Еще какого! Не выпиши я его из деревни, какие бы тыщи были у меня в кармане.
— Зачем же вы его выписывали?
— А вот зачем!
Дементьев подвинулся ближе к Ланцову и начал ему тихо рассказывать. Когда он кончил, Телегин протянул ему руку и сказал:
— Отлично! Теперь мы союзники.
— Навек, — ответил Матвей.
Глава VII
Осада неприступной крепости
МАТВЕЙ ДЕМЕНТЬЕВ, НЕ оставлявший мысли ограбить бывшее у Бухтояровых миллионное состояние, волей-неволей принужден был сойтись с мошеннической шайкой с Ковалевым и Ланцовым во главе.
Живя в столичном городе и видя кругом себя богатых людей, у которых, как говорится, денег куры не клюют, он только и думал о том, как нажить несметное богатство не только в тысячах, а даже в миллионах.
Он, понятно, как настоящий православный христианин очень хорошо понимал, что обкрадывать кого-либо — страшный грех, но вместе с тем Господь и разбойника простил за искреннее покаяние, а здесь за приобретенные чужие тысячи можно где-нибудь на иконостас пожертвовать или колокол отлить, глядишь, и человек свят.
Но о том, что богатых людей можно превратить в нищих и подвергнуть много людей бедствиям, он даже и не думал.
Так как в доме Бухтояровых ему бывать было нельзя, то он порешил нанять помещение, куда могли сходиться все лица, имевшие с ним дело. Но чтобы занимать квартиру, нужно быть не одиноким, потому что как бы ни был хорош мужчина, но следить за собой, будучи одиноким, не в состоянии, особенно за квартирой, и для этого нужна, понятно, была женщина.
Но где ее взять?
Иван Дементьев в этом отношении был счастливее своего холостого брата, потому что у него была красавица-жена и хозяйственная, так что в его квартиру любо было войти, так в ней было все хорошо и приветливо.
Впрочем, Матвею Дементьеву долго хлопотать не пришлось. Сообразив, сколько у него было влюбленных девиц и вдовушек, он, не колеблясь, выбрал из них, по его мнению, самую подходящую и написал к ней следующее письмо:
Дорогая наша Авдотья Микифоровна!
Ушедчи от господ Бухтояровых, я в настоящее время нахожусь в великой скорби и печали, так как я понапрасну обижен моим братом Иваном Дементьевым совсем безвинно и теперича покудова нахожусь без делов. Оченно хорошо зная про вашу любовь и ласковость, я порешил обзавестись своим хозяйством, нанял большую фатеру, а одному без хозяйки жить мне не сподручно, потому что при моих капиталах находится много и делов. До свиданья. Авдотья Микифоровна, надеюсь, что не оставите меня в сиротстве моем и одиночестве, любящий вас,
