В это время появилась Анна Ивановна Корнева, одетая в глубокий траур.
— Здравствуй, Володя, — обратилась она к племяннику. — Что тебя так долго не было видно?
Приставы переглянулись между собою. Они поздоровались с нею, и главный пристав, отведя ее в сторону, что-то начал говорить с нею, по временам поглядывая на Владимира. Затем все вошли в комнату, где находился покойник. Он лежал на полу в одном белье, с горлом, перерезанным настолько сильно, что голова его была на одном позвонке.
— Ах, какой ужас! — воскликнула Анна Ивановна и закрыла платком свои глаза.
Владимир, наклонясь над трупом отца, плакал.
— Он меня проклял и не простил! — говорил он сквозь рыдания.
— Ну, этакие подобные проклятия, по-моему, сущие пустяки, — сказал кто-то из окружающих. — Раз оно было сказано в припадке умственного исступления.
По-видимому, воры перелезли через забор в сад, примыкавший к флигелю, и проникли через окно, рамы которого были выбиты. Благодаря тому что это был одноэтажный особняк, в котором находились квартира хозяина и прачечная, и отсутствию дежурного дворника, воры действовали свободно. Повсюду было полное разгромление. Ящики у столов, шкафы и все то, где могли храниться деньги или какие-либо вещи, все было взломано или открыто.
— Он что же, все деньги держал у себя дома? — спросил пристав Владимира.
— Он часто возил их в государственный банк.
Ждали судебного следователя, который вскоре явился в сопровождении врача и других лиц. Следствие тянулось томительно долго. Рассматривалась подробно каждая вещичка, по-видимому никуда не нужная, и вписывалась в общий список. Скопленная монета в виде грошей во множестве валялась на полу и находилась в мешках. Воры, по-видимому, ею не интересовались, а искали крупных денег.
— Мой отец оставался здесь один, не пуская сюда меня, — отвечал Владимир на вопрос судебного пристава. — Уходя, он все аккуратно запирал, так что я не имею ни малейшего понятия о том, что у него находилось.
— И он вам ничего не говорил про какие бы то ни было денежные бумаги?
— Ровно ничего. Вообще, он относился ко мне очень сухо, постоянно бранил и вел себя недоверчиво.
— Но все-таки, вы не знаете, носил он с собою деньги?
— И довольно крупные, я в этом уверен, потому что он давал взаймы многим лицам, хотя при мне на квартиру к себе никого не приглашал.
— Где же он совершал свои денежные операции?
— Преимущественно в ближайших трактирах.
— Ваше благородие, — сказал Иван, поднимая с полу блестящий предмет. — Вот, извольте поглядеть, этот портсигар мне известен…
— Ага! Вы разве здешний?
— Никак нет, я со стороны. Извольте взглянуть на надпись на крышке.
Следователь внимательно взглянул. Действительно, на крышке красовался вензель: Ир. Т.
— Иринарх Телегин, — сообщил Иван. — Это я знаю потому, что он был жильцом в том доме, где я служил дворником. Большая Морская, двадцать, дом Бухтояровых.
— Так этот портсигар был у Телегина?
— Так точно. Он из него меня папиросками угощал и говорил, что его поднесли ему какие-то господа в подарок и имя его выгравировали.
— А кто был этот Телегин?
— Личность крайне подозрительная.
И Иван рассказал все подробности об Ковалевых и Телегине, которых он по приказанию своего барина выселил из дома.
— А вас как зовут?
— Иван Дементьев.
— По-видимому, этот портсигар был заложен покойному, — сообразил следователь.
Владимир вспомнил прилично одетого человека, с которым он познакомился в трактире «Свидание друзей» и который тоже потчевал его из этого же портсигара. Он тоже называл себя Иринархом Телегиным.
Но Владимир молчал. Ему не хотелось сознаться перед всеми, в особенности перед теткой, в том, что он скитался по разным трущобам среди воров и бродяг, и особенно про Лукаша, который советовал ему расправиться с отцом как следует и завладеть наследством, от чего Владимир с негодованием отказывался. Следствие кончилось, в результате чего оказалось: несколько процентных бумаг на сумму 12 000 рублей и другие документы. Все наличные деньги, тоже должные быть на порядочную сумму, были обобраны, несмотря на то что на дне сундука и в комоде, в тайниках, куда не мог проникнуть воровской глаз, находилось немало золота и серебра в дорогих вещах вроде часов, браслет, цепочек и брошек и наличных денег, исключая грошей, которых было такое множество, что сосчитать их требовалось очень много времени, и потому их свалили пока в один мешок. После чего следователем были приложены повсюду печати, труп злосчастного богача уложен был в гроб и увезен в покойницкую Петербургской части, затем опечатана и сама квартира, откуда так неожиданно выбыл Антон Федорович, и все разошлись.
Теперь жалкая и плохо одетая фигура Владимира сразу возвысилась в глазах жильцов этого дома, который стал его полною собственностью.
— Куда теперь ты пойдешь? — спросила его тетка.
— Право, не знаю, тетя!
— Как не знаешь, разве у тебя квартиры нет?
— Говоря откровенно, нет. Вот спасибо этому человеку, который одолжил мне рубль, а то с утра был с одним только гривенником, с которым я не знал, что делать: проесть или оставить на ночлег.
— Ах ты, глупый! И ты не мог мне об этом ничего сказать?
— Мне было неловко. Я и так вам много обязан!
— Обязан! Как это глупо. Отец тебя морил, так неужели же я стала бы делать то же самое?
При этом госпожа Корнева взглянула на стоявшего в стороне Ивана.
— Этот человек приехал только что из деревни и пока не имеет места. Я встретился с ним в трактире на Сенной, где мы, сидя за одним столом, разговорились. Он был настолько добр, что накормил обедом меня и чаем попотчевал. Тут я вспомнил, что папаша вывесил объявление на воротах, что нужен дворник, я и сказал ему об этом. Он согласился, приехали сюда, а тут вдруг этакое несчастие.
Все это Владимир говорил так тихо, что Иван не мог слышать.
— Ну, какое тут несчастие, — махнула рукой Анна Ивановна. — Я не люблю кривить душою, а прямо скажу, что смерть его послужила тебе спасением. Шутка ли сказать, из-за этой несчастной скаредности бросить родного сына на произвол судьбы. Ну, за это потерпел он Божие наказание. Ну, перестанем говорить об этом.
И с ласковой улыбкой она обратилась к Ивану:
— Слушайте, вот сейчас мой племянник, то есть сын моего брата, говорил, что вы ищете себе место дворника.
— Так точно.
Честное, красивое лицо Ивана располагало к нему всякого, так что Корнева невольно почувствовала к нему доверие.
— Да, дворник необходим в особенности теперь. Володя, ты тут лучше все знаешь, как ему устроиться?
