— ЧТО ЖЕ, ЕГО жена навещает? — спросил я К., когда он окончил рассказ Лисунова.
— Как же, заявила даже, желает идти с ним в ссылку!
— Вот она, настоящая-то, всепрощающая любовь! — заметил я.
— Да. А скажите, Александр Иванович, что, его не могут судить вновь и сбавить наказание ввиду чистосердечного признания?
— Не думаю. Покаяние после суда. Какое же здесь чистосердечное признание? У него был шанс, и он им не воспользовался…
Я провел допрос, арестантов и уехал из тюрьмы. На другой меня меня перевели из Кубанской области, и больше я не слышал о Лисунове.
Страшная месть
(Рассказ судебного следователя)
В НЕСКОЛЬКИХ ВЕРСТАХ от станции Попелюхи юго-западной железной дороги, в Ольгопольском уезде Подольской губернии, находится роскошное имение Кош, принадлежавшее когда-то известному вельможному пану-маршалу Зваровскому, после смерти которого оно перешло во владение к единственному его сыну Сигизмунду. Имение было громадное и богатое. Помещичья усадьба, с двухэтажным домом, боковыми флигелями, оранжереями и прочим была живописно расположена на берегу реки Днестра, в обширной котловине высоких гор, пролегающей тут карпатской холмистой гряды. Горы были покрыты густым строевым лесом, а местами на склонах были разбиты прекрасные виноградники.
Благодаря гористой местности, реке Днестр и жаркому климату, разведение виноградных лоз и виноделие в Ольгопольском уезде развито не только в больших помещичьих имениях, но и среди крестьян. Тут разводятся и прекрасно созревают самые лучшие, нежные сорта вина, в особенности в селах Рыкове, Троинцах, Гавдыкше и Каменке, где дело это у помещиков поставлено на прочную и даже широкую ногу. В Каменке, имении князя Витгенштейна, мне, например, приходилось пить такой рислинг, что лучше всяких заграничных! Жаль только, что все количество добываемого в этом имении вина всегда отправлялось в погреба владельца в Вену, и ни одной бутылки в продажу не поступало.
По роду своей службы мне часто приходилось проезжать чрез имение Зваровского, и я всегда любовался как роскошной боярской усадьбой, так и чрезвычайно живописной местностью. Рассказ мой относится к 1880 году, когда в имении Кош жил сам владелец, человек молодой, недавно овдовевший, безалаберный и большой кутила. Лично я его не знал, но о его образе жизни и легендарных кутежах мне приходилось не раз слышать.
Молва приписывала Зваровскому, что еще при жизни жены он находился в связи с ее горничной, после же смерти связь эта значительно окрепла, и красавица Казимира сделалась полновластной хозяйкой не только сердца Зваровского, но и главным управляющим имения. Пикники на вольном воздухе в лесу и пьяные оргии в огромном барском дом — были обыденным явлением в имении Кош, молодежь из окрестных помещиков оттуда зачастую не выезжала по целым неделям. Душою этого кружка называли Казимиру, которая составляла программы увеселений и всех удовольствий и воодушевляла собой гостей Сигизмунда. Позже говорили, что Казимира впала в немилость и сослана была, на птичий двор.
Ольгопольское общество, в особенности барыни, ужасно интересовались жизнью вдовца-кутилы и на все лады обсуждали ее интимную сторону. Доставалось при этом бедной Казимире!.. Но интерес общества удвоился, когда сначала разнесся слух, что Зваровский неизвестно куда исчез, а затм недели через две я получил сообщение полиции, что он найден убитым в колодце около лесного домика в своем имении. Догадкам и предположениям барынь не было конца!
Дело было летом, и я на другой же день после получения уведомления об этом прибыл в имение, остановился в барском доме и, в сопровождении старосты и понятых, пешком отправился к месту происшествия. Идти пришлось недолго; сейчас же за роскошнейшим, но заброшенным парком тянулся густой лес, в начале которого и находился небольшой лесной домик в швейцарском стиле, а около него, немного в стороне, высохший глубокий колодезь, в котором головою вниз, а ногами — кверху лежал труп владельца имения.
Труп был немедленно вынут из колодца, и осмотр его ясно доказал мне, что Зваровский был убит кинжалом или ножом сзади, так как на спине имелись две широкие раны. Это подтвердил и доктор, находившийся вместе со мною при осмотре трупа, добавив при этом, что по гнилости трупа следует заключить, что убийство было совершено около трех недель назад.
Труп я передал в распоряжение полиции, а сам принялся за дальнейшие расследования. Из опроса понятых и сельчан выяснилось, что лесной домик служил Зваровскому исключительно для любовных свиданий, и в нем была принесена не одна жертва сладострастия Зваровского.
— Собакой жил, собакой и век свой кончил, — говорили понятые.
— В чем же он был собака?
— Да, ваше высокородие, подлее и бессовестнее человека в округе не было. Сколько он наших жен с пути свел, сколько девушек опакостил. Одно слово, гнусная была душа, — отвечали мне крестьяне.
Я отправился осмотреть швейцарский домик.
Ключа не нашли — пришлось взломать замок. Домик был небольшой и состоял всего из двух комнат и передней; все комнаты были роскошно обставлены, но на дорогих коврах была грязь: лежали окурки сигар и папирос, валялась разбитая посуда, бутылки, видно было, что тут не жили, а только безобразничали, и действительно, в домике этом никто не жил, никто за ним не смотрел, и ключ всегда находился у Зваровскаго.
Это безобразное место и чистили только раз в год. При покойной барыне, да и при Казимире здесь было хорошо.
— Правду сказать, следили они обе за этим… Ну, а этой собаке только мясо нужно было, а где оно валяется — все равно! — ядовито заметили мне, когда я окончил осмотр домика.
Я отправился в дом и осмотрел его весь с понятыми. Здесь, благодаря достаточному количеству прислуги, были чистота и постоянный порядок.
Я произвел самый тщательный обыск кабинета покойного Зваровского, перерыл в столе все бумаги, нашел много денег в процентных бумагах, просмотрел всю переписку, но ничего существенного для дела не нашел. Я отпустил понятых в другую комнату, а в кабинете, где я заперся, оставил лишь управляющего Гвоздевского, который, как оказалось, служил у Зваровского более десяти лет, хорошо знал характер, привычки и образ жизни убитого. Он же и отыскал труп убитого в колодце. По его мнению, убийство совершено было, когда Зваровский шел на свидание в лесной домик, то есть вечером, то есть около десяти часов.
— Кто же мог его убить, по-вашему? — спросил я Гвоздевского.
— Трудно было что-нибудь на это сказать. Грабежа здесь быть не могло, мести со стороны крестьян или помещиков — тоже. Вот разве из баб кто, но опять же он их, я слыхал, хорошо награждал, да, наконец, может ли баба пойти на такое дело?
— А кто такая у вас была Казимира?
— Как бы вам сказать… Раньше Казимира была барская барыня, но вот уже больше года она живет на птичьем дворе и с барином никаких дел не имеет.
