«[От поклонников] нам доставались деньги и крики, — резюмировал Джордж, — но Beatles принесли в жертву свои нервные системы».
Последнее — и, возможно, самое верное — суждение вынес тот, с чьей нервной системой было явно по-прежнему все в порядке.
«Для меня, — сказал Пол, — Beatles всегда были отличным бэндом. Не больше, но и не меньше, несмотря на все наши успехи. Когда мы садились играть, мы играли здорово».
Глава 46
«Она излучала надежду»
Судьбе было угодно, чтобы в мире появилась вторая суперзвезда по фамилии Маккартни. 1 мая 1995 года младшая дочь Пола, двадцатитрехлетняя Стелла, окончила лондонскую Центральную школу искусства и дизайна имени Святого Мартина по специальности «модный дизайн». Ее выпускной показ попал в заголовки международных новостей, коллекция была целиком куплена супермодным бутиком Tokio, ее стали засыпать заказами лучшие британские и американские магазины: Browns, Joseph, Bergdorf Goodman, Nieman Marcus.
Стелла точно знала, чего хочет в жизни, с тех пор как маленькой девочкой регулярно пробиралась в общий гардероб своих родителей и часами изучала с одной стороны одежду Линды в стиле «в общем все равно что» и с другой — Пола в стиле «совсем не все равно что». Она смастерила свой первый жакет в тринадцать лет и через три года стажировалась у парижского кутюрье Кристиана Лакруа, создателя юбки пафф-болл, как раз когда он готовил свою эпохальную дебютную коллекцию в 1987 году.
После суссексской общеобразовательной школы она поступила в художественный колледж Рейвенсборн на юго-востоке Лондона, а затем в Центральную школу Святого Мартина, перемежая учебу с дальнейшими престижными стажировками в журнале Vogue, у Бетти Джексон и в бутике Joseph. Несколько необычным образом ей довелось поработать и под началом мужского портного Эдварда Секстона, чье ателье раньше располагалось на Сэвил-роу, в нескольких шагах от Apple, и чьи костюмы угодили на обложку Abbey Road — в них были одеты и Пол, и Джон.
В ее моделях чувствовалось по-настоящему новое слово: сочетание крайней женственности и сексуальности с формальностью классического мужского покроя — и подчас с добавкой вызывающей мешковатости или дикого диссонанса разных элементов, будто напоминавших о сценических нарядах ее матери на гастролях Wings. Сама Стелла тоже была новым словом: стройная и одновременно чувственно пышная, с глазами совершенно ясной генеалогии и оттуда же взявшимся талантом обзаводиться связями. Внимание СМИ к ее выпускному показу было вызвано не только присутствием полного гордости отца, который специально сочинил для его музыкального сопровождения песню «Stella May Day». Ее наряды демонстрировали на подиуме три супермодели, Наоми Кэмпбелл, Кейт Мосс и Ясмин Ле Бон, причем все — бесплатно.
Больше среди детей Пола вундеркиндов не оказалось. Старшая сестра Стеллы Мэри, в двадцать шесть все больше напоминавшая новое воплощение своей бабушки-тезки, стала довольно успешным фотографом, однако, явно не ища признания публики, предпочитала работать в MPL, где распоряжалась фотоархивом Линды.
Когда в семье появился сын с мамиными соломенными волосами и папиным лицом херувима, все, естественно, гадали, проявится ли в нем с той же силой музыкальное дарование. Однако в юности Джеймса Маккартни, казалось, больше интересовал мир спорта — и это сочеталось в нем с авантюрной жилкой, не раз дававшей его родителям повод для серьезных волнений. В 1993 году, когда ему было шестнадцать, он отправился с тремя друзьями заниматься виндсерфингом на пляж Камбер-Сэндз, что на суссексском побережье. Тогда, после (ошибочного) сообщения, что он потерял управление своей доской и дрейфует в открытое море, по тревоге была поднята вся местная спасательная авиация. Несколько месяцев спустя он перевернулся в лендровере, в котором ехал по территории поместья, и чтобы вытащить его, пришлось вызвать из Рая пожарную бригаду.
Пол не пытался увлечь Джеймса занятиями музыкой, как делал когда-то его собственный отец. Он слишком хорошо понимал, какое давление испытывали Джулиан и Шон Ленноны, имея перед глазами фигуру Джона, и какое чувство неполноценности, особенно Джулиану — грустному адресату «Hey Jude», пришлось испытать впоследствии. Однако дом, который пульсировал музыкой, в котором было столько великолепных инструментов и перебывало столько великих музыкантов, не мог не оказать своего влияния. В подростковом возрасте Джеймс начал самоучкой осваивать пианино и гитару (как оказалось, праворукую), а в семнадцать лет — всего на три года позже отца — написал свою первую песню.
Хотя у всех четверых детей были свои светлые и неприятные моменты в отношениях с родителями, единственным настоящим источником для беспокойства оставалась Хэзер, которая, приближаясь к тридцатилетию, по-прежнему была не уверена ни в себе, ни в своем призвании. Определенно, у нее не было недостатка в любви и комфорте. Пол никогда не делал различий между приемной дочерью и Мэри или Стеллой, а Линда и вовсе оделяла своего первенца чуть большей нежностью и вниманием. И все же, несмотря на их усилия вырастить младшее поколение в условиях максимально возможной нормальности, фамилия Маккартни не могла не давить на них всех тяжелым грузом.
Больше всего доставалось Хэзер, которую в ее разных школах дразнили и задирали по этому поводу хуже, чем остальных, и которая оказалась меньше всего приспособленной выдерживать такое давление, уже будучи взрослой. Вообще, она была почти копией Линды в ее возрасте: немножко не от мира сего, чуждая всякой манерности молодая женщина, у которой не было целеустремленности Стеллы или практичности Мэри и которой для счастья было вполне достаточно проводить время рядом с животными. Постепенно в ней поселилась боязнь перед отсутствующим взглядом на лицах новых знакомых, который мгновенно сменялся чрезмерной приветливостью, как только становилось известно, кто ее отец.
Когда ей было двадцать пять лет, это чувство потерянности и бессилия спровоцировало столь глубокий кризис, что Пол стал спрашивать у разных людей, в том числе у диетолога Питера Кокса, не могли бы они порекомендовать психолога, способного ей помочь. В конце концов Хэзер сама взяла инициативу в свои руки и легла в одну суссексскую клинику, хотя основная внутренняя проблема осталась нерешенной.
Хэзер, по всей видимости, никак не травмировал развод Линды с ее родным отцом, Джозефом Мелвиллом Си, который случился, когда ей было всего два года. «Джоджо», более известный как Мел, по-прежнему жил в Тусоне, штат Аризона, продолжал свои профессиональные занятия геологией и антропологией и не имел никакого желания перебираться в Калифорнию, в отличие от героя песни «Get Back». Тем не менее покупка Полом и Линдой поместья в Танке-Верде, всего в нескольких милях по соседству, едва ли уменьшила расстояние между ним и разлученной с ним дочерью — Линда все еще чувствовала некоторую обиду по отношению к нему и старалась свести их общение к минимуму.
Затем, в 1988 году, в конце семейных каникул в Танке-Верде, Хэзер внезапно объявила, что не хочет возвращаться домой и остается в Тусоне, чтобы, наконец, поближе узнать своего отца. На радостях Мел пообещал, что она может гостить у него и его подруги Беверли Уилк столько, сколько пожелает. Беверли, немногословная, но добрая женщина, не возражала. «Она была очень приятным человеком — как и ее мать».
