Первыми, о ком подумал Уильямс, были вовсе не недавние оформители его стен и туалетов. Он предложил работу Rory Storm and the Hurricanes, но им пришлось отказаться из-за предварительных договоренностей с одним из «батлинзовских» кемпингов. Следующими в его списке шли Gerry and the Pacemakers, однако их лидер Джерри Марсден тоже не захотел бросать свою постоянную работу на железной дороге. Таким образом, вынужденный довольствоваться тем, что есть, Уильямс обратился к Джону, Полу, Джорджу и Стю.
Принять предложение означало перейти в категорию профессионалов, что было достаточно легким решением для трех из них. Джон понятия не имел, чем бы ему заняться после окончания (или неокончания) художественного колледжа, и только радовался возможности опровергнуть пророчество тети Мими, начав зарабатывать на жизнь гитарой. Стю не пришлось бы забрасывать искусство, ибо колледж заверил своего самого перспективного студента, что тот может вернуться и доучиться до диплома, когда ему будет удобно. Для Джорджа любая перспектива была предпочтительней, чем быть на побегушках у электрика в «Блэклерс».
Пол, наоборот, казалось, терял почти все. Заняться музыкой как работой — без определенных перспектив после первых шести недель — казалось неважной заменой учительской карьере. Он бы разочаровал отца и, хуже того, предал бы память о матери, которая так хотела лучшего положения в обществе для своих детей. С другой стороны, он получал бы 15 фунтов в неделю — солидные деньги по любым меркам в 1960 году, больше, чем зарабатывал его отец, а также большинство его учителей.
Как и ожидалось, Джим Маккартни пришел в ужас от идеи, что Пол бросит учебу, да еще станет работать в стране, которая всего лишь 20 лет назад нанесла столько вреда Ливерпулю своими бомбами. При этом Пол, которому едва стукнуло восемнадцать, не мог уехать без письменного родительского согласия. Однако на стороне брата убедительно выступил Майкл, да и Аллан Уильямс посетил Фортлин-роуд, 20 с заверениями, что за «парнями» будет хороший присмотр. В конце концов Джим подавил свои сомнения и подписал необходимые бумаги.
Перед группой, которая ради простоты существования в неанглоговорящей среде теперь называла себя просто Beatles, оставалось одно важное препятствие. Так или иначе нужно было найти ударника. Им показалось, что судьба наконец сделала им подарок в лице таинственного юноши по имени Норман Чэпмен, который практиковался в одиночку — и блестяще — в офисном здании рядом с «Джакарандой» и которого они случайно подслушали. Чэпмен пару раз поучаствовал в их репетициях, но затем угодил под призыв в части британской Национальной службы и ушел в армию.
С неумолимо надвигающейся датой отъезда Пол был готов взять роль ударника на себя, используя разрозненные детали установки, оставленные предыдущими участниками. Однако такой ход все равно означал бы недостачу в одного человека: герру Кошмидеру требовалась точная копия группы, присланной Уильямсом ранее, а Derry and the Seniors были квинтетом.
Как-то поздно вечером Джону, Полу и Джорджу случилось заскочить в кафе-клуб «Касба» на Хейманс-Грин — их первый визит после прошлогодних выступлений в качестве Quarrymen и обиженного бегства Пола. Выяснилось, что подвальное заведение Моны Бест по-прежнему гудело от посетителей: все веселились под «домашний» бэнд под названием Blackjacks, где за светло-голубыми барабанами сидел ее миловидный и неразговорчивый сын Пит. Вскоре после этого Пол связался с Питом — который, по совпадению, также собирался в педагогический — и, рассказав о работе в Гамбурге, позвал его на прослушивание для Beatles. Прослушивание состоялось в том же захудалом клубе, где они сами показывались Ларри Парнсу, однако было чистейшей формальностью: Пита приняли так же внезапно, как спустя два года отставили. Что называется, поматросили и бросили.
В Инни новость о том, что Пол наплевал на шестой класс и собирается стать рок-музыкантом, стала сенсацией и среди учеников, и среди педагогов. «Дасти» Дербанд, завуч по английскому, был глубоко разочарован тем, что достойнейшая из карьер была принесена на алтарь бог знает чему. «Пол, а кем ты вообще собираешься стать? — поинтересовался Дербанд, выбрав имя самого невыдающегося поп-исполнителя из ему известных. — Томми Стилом?»
Строго говоря, вручить письменное уведомление директору школы мистеру Эдвардсу должен был Джим Маккартни, но Пол взял это на себя. Он, по своему обыкновению, говорил с Базом вежливо и почтительно, но не смог не упомянуть ожидавший его в Гамбурге достаток: «Вы, конечно же, понимаете, что я не смогу вернуться в сентябре… да и платить будут 15 фунтов в неделю».
В последний день триместра он устроил прощание: забрался на деревянную парту — ту самую, за которой когда-то сидел знаменитый комик Артур Эски, — и самым забойным литтлричардовским голосом проверещал «Good Golly Miss Molly».
Глава 8
«Здесь вокруг сплошное безумие. Спать вообще никто не ложится»
Дорогие папа и Майк!
В общем, все идет довольно неплохо, но есть один минус: мы всегда просыпаемся слишком поздно и не успеваем ничего купить, бумагу для письма и т. д.!! (как вы сами видите) Мы играем довольно долго, но если у нас есть желание где-нибудь посидеть, то это возможно, потому что большинство мест открыты примерно до 7–8 утра.
Я купил дешевые часы на здешнем развале, который устраивают раз в неделю, они вполне приличные и идут точно (отдал за них примерно 22 шилл. [1 фунт 10 пенсов])
Из-за того, что мы встаем поздно днем, у нас нет времени писать, и поэтому я пишу сейчас в 10:30 [утра], прежде чем лечь спать.
Майку.
Тони Шеридан, который был в [телепрограмме] Oh Boy! и играл в «Эмпайре», теперь в Гамбурге, и мы с ним совсем подружились. Он выходил с нами прошлым вечером, в качестве гостя. Наш клуб большой, но там, где раньше играл Шеридан («Топ Тен»), атмосфера просто потрясающая, а здесь у нас довольно мерзко.
Я и так сильно скучаю по дому, а сейчас еще больше, потому что недавно сказали, что нас могут оставить и дальше, и мы застрянем в Германии бог знает на сколько! В общем-то, отказываться нельзя, если дадут шанс, потому что платят здесь гораздо лучше, чем дома. Здесь вокруг сплошное безумие. Спать вообще никто не ложится. Еда здесь… такая же, как английская, только как будто ее кто-то испортил. Вареная картошка с овощами, помидоры, зеленый салат и да, главная кулинарная роскошь — картофель frittes, или как там его, то есть наши «чипс». Сосиски невероятной длины, есть рыбные, есть мясные. Фу! Ну, зато теперь мы можем брать в соседнем кафе кукурузные хлопья, бифштекс, печенку, пюре и т. д., так что питаемся хорошо. Стакан молока обходится примерно в 13 пфеннигов [1 пенс], это довольно дешево. Все равно я бы предпочел быть дома.
Не бойся, пиши. Если напишешь, я совсем не расстроюсь.
С любовью и Auf Wiedersehen
Пол
Этот безобидный рассказ о походе за часами на уличный рынок, о покупке кукурузных хлопьев и молоке, разумеется, представляет лишь часть того, чем занимался Пол в Гамбурге. Со своей обычной деликатностью он не хочет беспокоить отца или задевать его чувства — к тому же опасается, что получит приказ вернуться. Вот только кое-что из того, что он опустил.
