«Один маленький шаг для человека… один гигантский прыжок для человечества…»
Тетя Луна отрывает меня от пола, поднимая в воздух. Я плачу, сам не зная почему. Она поворачивает к себе аквариум и припечатывает его смачным зеленым липким поцелуем. Мы кружимсякружимсякружимся в пластиковом гофрированном торнадо. Единственное, что я вижу, – это радиоактивную любовь, что сияет из ее глаз. И улыбку папы Спока, проносящуюся мимо, словно мы достигли скорости искривления.
– На Луну, Джонатан, на Луну! Мы только что прибыли на Луну! – она повторяла это снова и снова, и я видел, как тетя вращалась, Нил Армстронг прыгал, папа продолжал улыбаться сквозь один сплошной липкий зеленый поцелуй, и это был первый и единственный раз, когда я понял смысл любви…
– Ого, правда? – спрашивает Уэб.
Рывком в реальность. Боже! Даже не сознавал, что говорю это вслух.
– О. Да…
– Что с ней случилось? – спрашивает он.
– Не знаю. Она исчезла на следующее утро… Прислала мне этот плакат из Вудстока через пару недель. С тех пор не объявлялась.
– Проклятье, как жаль, приятель!
– Ага.
Мы плывем, дрейфуя в космосе.
– Ты когда-нибудь терял близкого человека? – тихо спрашиваю я.
Он долго молчит, потом:
– Да.
– Кого?
Он не отвечает.
– Уэб?
Молчание.
По-прежнему.
Ничего.
Потом:
– Джонатан?
– Да?
Он медленно накрывает пальцами мою руку.
У меня останавливается дыхание.
– Ты не против? – спрашивает он.
Нет. Мне нельзя. Я не должен…
– Не против, – шепчу.
Разряд. Его пальцы щекочут мои. Осторожно. Нежно. Наши ладони соединяются. Мое сердце вибрирует. Позвоночник пронзает разряд. Он сжимает крепче. Я не двигаюсь. Не дышу. Не понимаю.
Потом нежно, осторожно соединяю наши руки вместе.
Мир затихает.
По моей щеке скользит слеза.
И еще одна.
Не хочу отпускать…
Но это больно. Мне нельзя.
– Наверное… как раз сейчас неплохо бы поставить какую-нибудь музыку, – дрожащим голосом говорю я.
– М-м, ладно, – отвечает он.
– Сейчас вернусь.
Исчезаю в чулане. Сердце пылает. Все во мне горит. Стираю слезы. Глаза Зигги сверкают, окружая меня со всех сторон.
Мама поворачивает голову, улыбается и говорит: «Все в порядке, жучок».
Да. Со мной все в порядке.
Прихватываю альбом и проигрыватель, на всякий случай еще раз вытираю глаза. Когда выхожу обратно в комнату, Уэб сидит в кресле-мешке, держа в руках мой магнитофон.
– Привет, – говорит он.
– Привет.
Тащу проигрыватель через комнату.
– А откуда ты только что вышел?
– Из чулана. Там есть такая маленькая комнатка… – И застываю на месте. О. Боже. Мой…
– Круто. Покажешь?
– Нет! В смысле… извини… О ней никто не знает… в смысле… когда-нибудь… может быть…
– Все хорошо, приятель. Твою тайну от меня никто не узнает…
Мы смотрим друг на друга и улыбаемся.
– Слушай, это круто, – говорит он. – Ты им пользуешься? – Уэб щелкает кнопками магнитофона, крутит в пальцах микрофон.
– Постоянно.
Сейчас к месту придется только один альбом: достаю его из конверта и ставлю на опорный диск проигрывателя. Поднимаю звукосниматель, завожу его над пластинкой: статический белый шум, ровное чш-чш-чш барабанов, стрррррумм гитары… аххх! Зигги. Никогда не подведет.
– Превосходная песня, – говорит он. – Проклятье, ты был прав насчет его голоса. Он словно с другой планеты.
– Это история самого Зигги, – говорю я, барабаня по воздуху пальцами.
– Правда?
– Угу. Он пришел со звезд, чтобы спасти всех потерянных в этом мире, а потом они забрали у него так много, что разорили его душу, и Зигги стал частицами звездной пыли, вечно парящими в небе.
– Потрясно.
– Ага. Он определенно мой мессия…
Проклятье! Опять…
– Точняк, приятель. Хочешь, сейчас что-нибудь запишем?
– В смысле?
– На твой магнитофон.
– Правда?
– Ага, это будет здорово.
– Ну… наверное. Если хочешь. Возьми там на столе кассету.
Соскальзываю на пол, сажусь рядом с ним. Мы ложимся на животы, опираясь на локти, лицом друг к другу. Одновременно нажимаю кнопки воспроизведения и записи:
– Проба. Раз, два, три. Всем привет. Это Джонатан Коллинз, я веду для вас прямой репортаж с Луны. Я здесь с… представьтесь, пожалуйста, сэр!
– Уэб.
– Говорите в микрофон, пожалуйста.
– А-а… УЭБ!
– Эй, не так близко!
– Извини… Уэб Астронавт.
– Уже лучше. Ладно. Итак, мистер Астронавт, что привело вас сегодня на Луну?
– Я пришел сюда, чтобы кое-что найти.
– Хорошо, и что же вы…
– И убраться подальше от всех людей на Земле.
– Почему вам захотелось это сделать, мистер Астронавт?.. Ты чего смеешься?
– Да так, странно это.
– Ты сам хотел записаться!
– Ладно, ладно.
– Итак, мистер Астронавт. Почему вы захотели убраться подальше от всех людей?
– Потому, приятель, что там, внизу, все ГРЕБАНЫЕ…
– Уэб, не выражайся! И не так близко к микрофону, это искажает звук.
– Извини. Но это правда.
– Почему вы так говорите, мистер Астронавт?
– Потому что люди – они такие. Они все неправильно поняли. Они думают, что творят добро войнами, невежеством, дискриминацией и всем прочим. Но на самом деле убивают этим Землю.
– Да.
– Вот почему я здесь. На Луне. Здесь безопасно и тихо, мистер Коллинз.
– Действительно.
– Никто нас не побеспокоит, никто не навредит. Есть только мы.
– Только мы…
– На Луне…
– На Луне… вместе… где нет ничего сломанного…
– И мы летим к звездам, как твой Зигги…
– И преодолеваем время и пространство, чтобы добраться сюда, как делает Pink Floyd в «The Dark Side of the Moon»…
