Когда Нерон стал императором, Сенека получил должность советника. В сущности, он и Секст Афраний Бурр, префект преторианской гвардии, составляли ближайшее окружение императора. Пока им удавалось сдерживать распутные наклонности Нерона, Римская империя наслаждалась пятью годами хорошего правления. Процветал и сам Сенека, сказочно разбогатевший в те годы. Это дало повод обвинять философа в том, что он был лицемером, который воспевал стоическую умеренность, в то время как сам купался в роскоши. Однако читателям следует помнить, что стоицизм, в отличие от кинизма, не обязывает своих последователей вести аскетический образ жизни. Наоборот, стоики не видели ничего дурного в том, чтобы наслаждаться благами, которые предлагает нам жизнь, покуда мы соблюдаем осторожность в том, как ими наслаждаемся. В частности, нужно быть готовым отказаться от этих вещей без сожаления, если обстоятельства вынудят к тому.
После смерти Агриппины в 59 году, убитой по приказу Нерона, попечительство Сенеки и Бурра стало раздражать императора. В 62 году умер Бурр – то ли от болезни, то ли от отравления. Поняв, что его дни при дворе сочтены, Сенека попытался оставить политику, сославшись на плохое здоровье и старость. В конце концов Нерон принял его отставку, но длилась она недолго. Советники, пришедшие на смену Сенеке, убедили императора, что тот состоит в заговоре против него, и в 65 году Нерон распорядился, чтобы философ окончил жизнь самоубийством.
Когда друзья, присутствовавшие при исполнении приговора, начали оплакивать его судьбу, Сенека отчитал их. Куда же подевался, спросил он, ваш стоицизм? Затем обнял жену. Он перерезал вены на руках, но из-за преклонного возраста и истощенности кровь у него текла медленно, поэтому ему пришлось также вскрыть вены на голенях и под коленями. Тем не менее смерть не наступала. Тогда он попросил друга принести яд, который выпил без фатальных последствий. Наконец его отнесли в баню, где он задохнулся от пара
[71].
Трактат «О блаженной жизни» Сенека посвятил своему старшему брату Галлиону – тому самому Галлиону, который упоминается в новозаветных Деяниях (18:12–16) в связи с отказом судить апостола Павла в Коринфе
[72]. В этом трактате Сенека объясняет, как лучше всего искать спокойствия. В сущности, мы должны прибегнуть к нашей способности рассуждать
[73], чтобы избавиться от всего, «что страшило нас или раздражало». Если нам это удастся, мы достигнем «нерушимого покоя и свободы» и испытаем «огромную радость, ровную и безмятежную». Как мы уже видели, он полагал, что к тому, кто следует стоическим принципам, «по необходимости – хочешь не хочешь – приходит постоянное веселье и глубокая, из самой глубины бьющая радость, наслаждающаяся тем, что имеет». Более того, на фоне этого переживания плотские удовольствия «ничтожны, нелепы» и длятся «всего какой-то миг»
[74].
В другом месте Сенека говорит своему другу Луцилию, что если тот желает практиковать стоицизм, то должен «научиться радоваться». И добавляет, что призывает его обратиться к стоицизму, поскольку хочет, чтобы «радость не разлучалась» с ним никогда
[75]. Те, кто привык видеть в стоиках шайку сычей, могут удивиться, но эти и другие высказывания ясно показывают: словосочетание «жизнерадостный стоик» отнюдь не оксюморон
[76].
Гай Музоний, наименее известный из четырех великих римских стоиков, родился около 30 года н. э. Благодаря положению своей семьи он сделал бы блестящую политическую карьеру, но вместо этого открыл философскую школу. Известно о Музонии немного – отчасти потому, что он, подобно Сократу, не удосуживался записывать свои философские размышления. К счастью, ученик по имени Луций законспектировал его лекции. Эти записи часто начинаются с того, что «он», то есть Музоний, сказал в ответ на тот или иной вопрос. Исходя из этого, можно предположить, что в своей школе Музоний вел занятия в форме не монолога, а сократического диалога с учениками. Он мог использовать эти беседы как для обучения, так и для оценки философского прогресса участников.
В годы правления Нерона Музоний находился в зените славы и влияния. В какой-то момент, вероятно, он примкнул к противникам императора – вернее, к людям, которых тот считал таковыми. Нерон заключил его в тюрьму, а затем отправил в изгнание (согласно Тациту, настоящей причиной была зависть Нерона к философской славе Музония)
[77].
Ссылка Музония, как и всякая ссылка, была чрезвычайно тяжелой. В 65 году его отправили на остров Гиар (или Гиарос)
[78] в Кикладах – архипелаге в Эгейском море к юго-востоку от Греции. Остров был малолюдным, пустынным, скалистым и практически лишенным питьевой воды. Греческий географ и историк Страбон называет его «жалким»
[79], а Сенека упоминает в списке худших мест, куда можно быть изгнанным
[80]. (Что примечательно, остров продолжал служить местом ссылки даже в ХХ веке – именно туда в начале 1970-х отправляли своих политических оппонентов «черные полковники»
[81].)
[82]
