Здесь некоторые читатели поставят мудрость и эффективность стоических техник управления негативными эмоциями под вопрос. Консенсус, которого в нашу эпоху придерживаются как врачи, так и общество в целом, гласит, что для эмоционального здоровья мы должны принимать свои чувства, делиться ими с окружающими и выражать без каких-либо оговорок. Стоики, напротив, рекомендуют иногда симулировать эмоции, а иногда подавлять подлинные. Вот почему кто-нибудь из читателей придет к выводу, что следовать стоическим советам касательно эмоций опасно, – а поскольку эти советы лежат в основе стоицизма, они откажутся рассматривать его в качестве философии жизни.
В главе 20 я обязательно отвечу на эти возражения – к удивлению некоторых, поставив под сомнение общепринятые представления об эмоциональном здоровье. Несомненно, определенным людям (например, охваченным глубоким горем) пойдет на пользу психотерапия. Однако я убежден, что многие способны поддерживать крепкое эмоциональное здоровье, не прибегая к консультациям. На мой взгляд, практикуя стоицизм, можно избежать множества эмоциональных кризисов, которым подвержены люди. А оказавшись во власти негативных эмоций – совладать с ними без посторонней помощи.
Глава 13. Гнев. Главный враг радости
Гнев – еще одна негативная эмоция, способная изничтожить покой. Это чувство можно по праву назвать антирадостью, поэтому стоики разработали стратегии, сводящие к минимуму количество испытываемого нами гнева.
Лучший источник советов по его предотвращению и управлению – трактат «О гневе» Сенеки. По его словам, ущерб от этого «кратковременного помешательства» огромен: «Ни одна чума не обошлась человеческому роду так дорого». Из-за гнева мы видим кругом людей, которых убивают, травят и судят; видим сокрушенные им города и народы. И помимо городов с народами его жертвой можете стать вы лично. В конце концов, в нашем мире много вещей могут вызвать гнев, а значит, пока мы не научимся им управлять, постоянно будем выходить из себя. Гнев, заключает Сенека, представляет собой пустую трату драгоценного времени
[251].
Кто-то считает, что у гнева есть свои преимущества. Например, разгневанный человек сильнее мотивирован. Сенека не согласен. Люди и правда иногда выигрывают от гнева, говорит он, но из этого едва ли следует, что мы должны приветствовать его в своей жизни. Потерпевшие кораблекрушение тоже, бывает, извлекают из случившегося какую-то выгоду, но кто же в здравом уме будет прилагать усилия, чтобы поскорее в него угодить? Что касается гнева как мотивирующего инструмента, Сенеку беспокоит, что, один раз включив, выключить мы его уже не сможем: какую бы пользу он ни принес вначале, она (в среднем) нивелируется вредом, нанесенным в дальнейшем. Иными словами, «разум никогда не возьмет себе в помощники непредсказуемые и неистовые побуждения, для которых он сам ровно ничего не значит»
[252].
Значит, Сенека запрещает человеку, на чьих глазах убивают отца и насилуют мать, приходить в ярость? Говорит ему стоять, опустив руки? Нисколько. Он обязан спасти родителей и покарать преступника, но при этом, насколько возможно, сохранять спокойствие. Наверняка он лучше справится, если не будет разгневан. Шире говоря, когда кто-то причиняет нам зло, его надлежит исправить «увещанием и силой, мягко и сурово». Однако такие исправления нельзя делать в гневе. Людей следует наказывать не для возмездия за содеянное, а ради их же блага, чтобы удержать от повторения ошибок. Другими словами, наказание должно быть «выражением не гнева, а предосторожности»
[253].
В главе про оскорбления мы видели, что Сенека делает исключение из своего правила отвечать на них шуткой или молчанием: если нас оскорбил взрослый, шкодящий словно ребенок, ему можно пригрозить наказанием. Ведь это единственное, что он понимает. Также встречаются люди, причиняющие нам зло и не останавливающиеся, даже услышав взвешенные, рациональные просьбы. Имея дело с такого рода мелким негодяем, незачем впадать в настоящий гнев (что наверняка испортит нам весь день), но, пишет Сенека, не лишено смысла его симулировать
[254]. Поступая так, мы сможем заставить этого человека исправиться, потревожив собственный покой наименьшим образом. Иными словами, Сенека против того, чтобы гневаться для поднятия своей мотивации, но не против притвориться разгневанным, чтобы мотивировать других. Сенека дает много конкретных советов по предупреждению гнева. Мы должны бороться со склонностью видеть в других худшее и делать поспешные выводы об их мотивах. Должны помнить, что, если обстоятельства складываются не так, как нам хочется, это не значит, что с нами поступили несправедливо. Нам надлежит помнить, что в некоторых случаях человек, на которого мы сердимся, на самом деле помог нам, а гневаемся мы из-за того, что он не помог нам еще больше
[255].
Если мы чересчур чувствительны, то будем быстро выходить из себя. Как говорит Сенека, если мы балуем себя, если позволяем удовольствиям разрушать себя, нам все будет казаться непереносимым. Вещи покажутся несносными, но не потому, что они жесткие, а потому, что мы мягкие. Во избежание этого Сенека рекомендует принять меры, чтобы никогда не ощущать избыточный комфорт. (Это, конечно, лишь одна из причин, почему стоики отказываются от комфорта, – другие рассмотрены в главе 7.) Если мы закаляем себя таким образом, то будем обращать гораздо меньше внимания на крик слуги или хлопанье дверью, а потому гораздо реже сердиться из-за таких вещей. Мы перестанем остро реагировать на чужие слова или дела, и с меньшей вероятностью нас рассердят такие «ничтожные мелочи», как слишком теплая питьевая вода или незастеленная постель
[256].
Чтобы уклониться от гнева, говорит Сенека, следует держать в уме, что раздражающие нас вещи обычно не несут реального вреда – они просто раздражают. Позволяя себе сердиться по пустякам, мы берем едва заметный повод для волнения и взвинчиваем себя до состояния, не оставляющего от покоя и следа. Более того, «гневаемся мы дольше, чем ощущаем причиненную нам боль»
[257]. Какими же глупцами нужно быть, чтобы позволять мелочам нарушать нашу безмятежность.
Стоики, как мы видели, рекомендуют противопоставлять оскорблениям юмор: Катон пошутил, когда ему плюнули в лицо, Сократ – получив по голове. Сенека предполагает, что юмор не только служит эффективным ответом на оскорбление, но и предохраняет от гнева: «Насколько достойнее смеха то, из-за чего мы то и дело льем слезы!»
[258] Если мы считаем неприятности, в которые попадаем, курьезными, а не возмутительными, то инцидент, который мог разгневать, вместо этого станет источником смеха. И правда, легко представить, как Катон и Сократ, отвечая с юмором на оскорбление, не только парировали его, но и избегали гнева.
