Наконец, в четвертой части я отвечаю на некоторые критические выпады против стоицизма и переосмысливаю стоическую психологию в свете современных научных открытий. В завершение я поведаю об идеях, посетивших меня в ходе моей собственной практики.
Эта работа может заинтересовать моих коллег по цеху – скажем, предложенной интерпретацией стоических изречений. Но сам я гораздо больше заинтересован в аудитории людей, далеких от академической науки, которых тревожит, не живут ли они напрасно. К ним относятся те, кто почувствовал, что им недостает связной философии жизни, без которой они бесцельно мечутся между повседневными делами: то, чего они добиваются сегодня, лишь перечеркивает достигнутое вчера. Среди них могут быть и те, кто уже имеет философию жизни, но смутно подозревает в ней какие-то изъяны.
Я писал эту книгу, задаваясь вопросом: если бы древние стоики взяли на себя смелость составить руководство для людей XXI века, как вести хорошую жизнь, каким бы оно было? Последующие страницы – ответ на этот вопрос.
Часть I. Рождение стоицизма
Глава 1. Философия обретает интерес к жизни
Вероятно, в определенном смысле слова философы существовали всегда. Они были теми, кто не просто задавал вопросы – откуда взялся мир? а люди? почему появляется радуга? – но, что еще важнее, продолжал задавать дополнительные. Услышав, допустим, что мир сотворили боги, эти протофилософы сочли бы ответ неполным. Они продолжили бы расспрашивать: зачем это богам понадобилось, как именно те его сотворили и – самый неудобный вопрос – кто сотворил самих богов?
Независимо от того, когда и как философия зародилась, около VI века до н. э. философское мышление совершает гигантский скачок вперед. Пифагор (570–500) философствует в Италии; Фалес (636–546), Анаксимандр (641–547) и Гераклит (535–475) в Греции; Конфуций (551–479) в Китае; Будда (563–483) в Индии. Сложно сказать, открывали ли они философию независимо друг от друга; как и указать пути философского влияния, если таковое вообще имело место.
Древнегреческому биографу Диогену Лаэртскому с высоты его III века н. э. удалось создать чрезвычайно доступную (хотя и не во всем достоверную) историю ранней греческой философии. По Диогену, она имела две независимые ветви
[22]. Первая, названная им «италийской», началась с Пифагора. Проследив вереницу его последователей, в конечном счете мы придем к Эпикуру, чья философская школа была заклятым соперником стоической. У истоков другой ветви, «ионийской», стоит Анаксимандр, породивший (интеллектуально, педагогически) Анаксимена, породившего, в свою очередь, Архелая, который, наконец, породил Сократа (469–399)
[23].
Сократ прожил выдающуюся жизнь. И умер незаурядно: осужден за развращение афинской молодежи и другие предполагаемые преступления, признан виновным своими же согражданами и приговорен к смерти от яда цикуты. Он мог избежать приговора, попросив о помиловании или сбежав после его оглашения. Однако философские принципы не позволяли ему так поступить. После смерти Сократа его многочисленные последователи не только продолжали заниматься философией, но и обретали собственных последователей. Платон, самый известный из его учеников, открыл философскую школу, получившую название Академии, Аристипп основал киренскую школу, Евклид – мегарскую, Федон – элидскую, а Антисфен – киническую
[24]. Что до Сократа было тонким философским ручейком, после его смерти превратилось в бурный поток.
Почему произошел такой всплеск интереса к философии? Отчасти потому, что Сократ сместил ее фокус. До него философы занимались в первую очередь объяснением окружающего мира и явлений природы – то есть тем, что сегодня мы назвали бы наукой. Хотя в молодости Сократ тоже увлекался подобными исследованиями, он оставил их, чтобы сосредоточиться на природе человека. По словам римского оратора, политика и философа Цицерона, он «первый свел философию с неба, поселил в городах, ввел в дома и заставил рассуждать о жизни и нравах, о добре и зле»
[25]. Схожим образом о значении Сократа для философии говорит филолог-классик Фрэнсис Корнфорд: «Досократическая философия начинается ‹…› c открытия природы; сократическая – с открытия человеческой души»
[26].
Почему Сократ остается такой впечатляющей фигурой даже двадцать четыре века спустя? Не из-за философских открытий – в конце концов, выводы его философии носили в основном негативный характер: он указал нам на то, чего мы не знаем. Скорее, из-за того, в какой степени он позволил философским размышлениям определять свой образ жизни. Сократ, как пишет философ Луис Навиа, «больше, чем любой другой крупный философ, служит примером человека, сумевшего интегрировать в свою жизнь теоретические и спекулятивные проблемы в контексте повседневных забот». Навиа называет его «истинным образцом философской деятельности как в мыслях, так и в делах»
[27].
По-видимому, среди тех, кого привлекал Сократ, одних впечатляло его теоретизирование, других – образ жизни. К первым принадлежал Платон, в своей Академии интересовавшийся скорее развитием философской теории, чем раздачей житейских советов. На Антисфена, наоборот, наибольшее влияние оказал сократовский образ жизни: основанная им киническая школа сторонилась философского теоретизирования, вместо этого предпочитая советовать людям, что им следует делать, чтобы жить хорошо
[28].
