Философская школа Зенона обрела незамедлительный успех
[49],
[50]. Первоначально его последователей звали зеноновцами, но вскоре, поскольку он имел обыкновение читать лекции в Стоа Пойкиле, они стали известны как стоики – точно так же, кстати, называли и поэтов, любивших некогда собираться на том же месте
[51].
Одной из причин, обеспечивших привлекательность стоической философии, стал отказ от кинического аскетизма: образ жизни стоиков, хоть и тяготел к простоте, все же допускал земные блага. Этот отказ стоики аргументировали тем, что, избегая «хороших вещей» на кинический лад, они бы только демонстрировали, что на самом деле эти вещи желанны для них. Стоики наслаждались «хорошими вещами», что им подворачивались, но в то же время готовились с ними расстаться.
Философия Зенона состояла из этической, физической и логической частей. Те, кто изучал стоицизм под его руководством, начинали с логики, переходили к физике и заканчивали этикой
[52].
Хотя стоики не первыми занялись логикой (до них был Аристотель, а также мегарцы), именно стоическая логика достигла беспрецедентного уровня искушенности. Интерес к логике был естественным следствием убеждения стоиков в том, что отличительная черта человека – его разумность. В конце концов, логика изучает правильные формы рассуждения. Стоики стали экспертами по формам аргументации наподобие «Если А, то В; А, следовательно, В» или «А или В; не А, следовательно, В». Этими формами, называющимися modus ponens и modus tollendo ponens соответственно, логики пользуются до сих пор.
Чтобы понять интерес стоиков к логике, полезно вспомнить, что родители отправляли детей в философские школы, чтобы те не только научились хорошо жить, но и отточили навыки убеждения. Обучая логике, стоики развивали у них эти навыки: ученик, знакомый с логическими законами, был способен определить ложные утверждения у других и одержать верх в споре.
Физика была вторым компонентом стоицизма Зенона. Учитывая, что науки в те времена фактически не было, его ученики, несомненно, должны были ценить попытки объяснения окружающего мира. Помимо природных явлений, которые изучает современная физика, стоическая также занималась тем, что мы назвали бы теологией. Зенон, к примеру, пытался объяснить существование и природу богов, почему боги создали нашу Вселенную и ее обитателей, роль богов в предопределении исхода событий, а также взаимоотношения между людьми и богами.
Этика стала третьим и наиболее важным компонентом зеноновского стоицизма. Читатели должны понять, что стоическая концепция этики отличается от нашей сегодняшней. Мы называем этикой исследование того, что морально правильно, а что нет. Современный этик, например, может задаться вопросом, допустим ли аборт с точки зрения морали, а если допустим, то при каких условиях. В противоположность этому стоическую этику называют эвдемонистической – от греческого eu («добро») и daimon («дух»). Она имеет дело не с моральным добром или злом, а наличием «доброго духа» – то есть с хорошей, счастливой жизнью или с тем, что иногда называют нравственной мудростью
[53]. Философ Лоуренс Беккер подчеркивает, что «стоическая этика является разновидностью эвдемонизма. Ее центральный, организующий вопрос состоит в том, что нам должно делать и какими должно быть, чтобы жить хорошо – чтобы процветать»
[54]. Как выразился Поль Вен, «стоицизм – это не столько этика, сколько парадоксальный рецепт счастья»
[55].
Современному читателю легко неверно истолковать, что стоики подразумевали под «хорошей жизнью». Само собой, для многих хорошая жизнь равна тому, чтобы хорошо зарабатывать себе на жизнь, то есть хорошей зарплате. Однако для стоиков не было ничего невозможного в том, чтобы человек жил плохо, даже если зарабатывал очень хорошо. Предположим, он ненавидел свою высокооплачиваемую работу или страдал из-за внутреннего конфликта, выполняя по долгу службы то, что считал неправильным.
Что же тогда следует делать, чтобы достичь того, что стоики назвали бы хорошей жизнью? Быть добродетельным! Но и слово «добродетель» можно истолковать превратно. Услышав, что стоики призывают жить добродетельно, современный читатель закатит глаза: в качестве воплощения добродетели первым делом ему придут на ум монашки, добродетельные благодаря своему целомудрию, смирению и сердечности. Выходит, стоики хотят, чтобы мы жили по-монашески?
На самом деле это не имеет никакого отношения к тому, что понимали под добродетелью стоики. Для них добродетель человека никак не зависит, допустим, от его половой жизни. От чего она зависит, так это от его совершенства как человеческой личности – от того, насколько хорошо он выполняет функцию, свойственную людям. Как «добродетельным» (то есть совершенным) молотком является тот, что добротно выполняет функцию, для которой предназначен, а именно забивать гвозди, точно так же добродетельный человек хорошо исполняет функцию, для которой предназначены люди. Быть добродетельным, следовательно, означает жить таким образом, каким нам предназначено – то есть, словами Зенона, в согласии с природой
[56]. Достигнув этого, добавят стоики, вы достигнете хорошей жизни.
Каково же людское предназначение? Для ответа на этот вопрос, полагали стоики, нам достаточно обратиться к самим себе. Приглядевшись, мы обнаружим, что у нас, как и у всех животных, есть определенные инстинкты. Мы чувствуем голод – это природный способ заставить нас питаться. Испытываем половое влечение – так природа подталкивает нас к размножению. Но одной важной чертой мы отличаемся от других животных – способностью размышлять. Из этого следует, заявил бы Зенон, что мы рождены, чтобы быть разумными.
Прибегнув к этой нашей способности, мы далее придем к выводу, что созданы для определенных дел и несем определенные обязательства. В первую очередь, раз природой нам уготована участь социальных существ, обязательства перед нашими собратьями. Мы обязаны, помимо всего прочего, уважать родителей, поддерживать друзей, радеть о соотечественниках
[57]. Именно чувство общественного долга побуждало стоика Катона играть активную роль в римской политике, хоть это и стоило ему жизни.
