– Может, заскочим ко мне, похаваем чё-нибудь? – предложил я на всякий случай.
– Некогда мне, – ожидаемо отказался Витёк, – надо ещё портфель домой занести.
– Что ж ты мимо кладки попёрся, забыл свернуть?
– Да не! Тут Юрий Иванович просил тебе передать… – Григорьев поставил на землю свою многострадальную сумку, достал из неё насадку для чистки веников и протянул мне. – Ну ладно, пока! – Даже не выслушав слов благодарности, Витёк повернулся ко мне спиной и почесал по дорожной пыли своим непредсказуемым степом.
Я долго смотрел ему вслед и мысленно материл нашего трудовика. Вот куркуль! За такую наводку мог бы добавить и двигатель! Сколько же с этого дела он выкружит магарычей?!
Дед ещё спал. Восстанавливал силы после ночной смены. Дорого же ему обошёлся последний поход на рынок! Бабушка суетилась на огороде, заглядывала под каждый куст и плакала в голос, а Прасковья Акимовна ей помогала что-то искать.
– Внучок! – обрадовались они. – Ну-ка, ты посмотри! У тебя глаза молодые.
– Да что у вас тут случилось?
– Ой, горе, – всхлипнула бабушка, – серебряное колечко моё куда-то запропастилось! Рвала бурьяны в огороде, таскала на островок, чтобы спалить, когда высохнут. Глядь, а его нет!
Это кольцо я помню – узкое, обручальное, неснимаемое. Бабушка очень переживала, когда потеряла его и в прошлой моей жизни. Дело было, когда я учился в седьмом или восьмом классе. Пропажа отыскалась сравнительно быстро. Как и тогда, колечко валялось на островке, в куче сорной травы. Вот такие гримасы времени. Какие-то факты всплывают, повторяются, но в неточностях и как-то вразброс. Особенно это касается всего, что происходит в нашей семье.
Стоит ли говорить, как радовались бабушки, услышав моё ликующее: «Нашёл!» Да мне и самому было чертовски приятно сделать что-нибудь полезное для родных. Жаль, что до этого дня такое случилось только один раз.
Как-то, играя в своей комнате, я увидел под шифоньером подозрительную верёвочную петлю. Она свисала вдоль задней стенки, над плинтусом, в десяти сантиметрах от пола. Ну, висит себе и висит, рукой не достать. Другой бы на моём месте и думать забыл, а меня почему-то заклинило. Каких только приспособлений я не использовал! Убил на решение этой проблемы часа полтора, но был в итоге вознаграждён. На пол упал маленький золотой крестик на толстой суровой нитке. Естественно, я отдал его взрослым и тем самым вернул мир и согласие в обе семьи, населяющие наш дом. Сёстры, оказывается, уже раза четыре переругались из-за этой вещицы. Всё пеняли друг другу, кто из них в последний раз надевал крестик, чтобы сходить в «церкву», и не вернул. Он у них, кажется, был один на двоих…
После пережитого потрясения бабушки вернулись к печи.
– Ты ж только деду не говори! – наказывали они, увидев, что тот вышел на улицу и закурил, щурясь на небо.
Оно своё отдождило и отливало теперь безоблачной синевой. Жара отдавала влагой. На пустырях у кюветов набирала силу полынь. В высыхающих лужах проступило, потрескалось дно. На железной дороге формировали состав. Сталкиваясь, гремели вагоны. Пейзаж, узнаваемый до мелочей. Самое настоящее прошлое. Мой островок безопасности в этом стремительном мире, меняющемся по теории слишком случайных чисел.
– Ну что, пошабашил? – благодушно спросил дед. – Хвались теперь. Да возьми там, на подоконнике, мои запасные глаза.
Я сбегал в большую комнату за дневником. По пути прихватил дедовы очки, осмотрел банку с лекарством. Она опустела на треть. Надо будет сходить к бабушке Кате попросить добавки.
Дед пролистал несколько последних страниц дневника, оценил годовые итоги и в целом остался доволен:
– Молодчага! Мог бы и лучше, но всё равно молодчага! Следующее дежурство – твоё. Ну-ка, глянь, что там Елена Акимовна у нас тормозит. Скоро дрова привезут, а мы до сих пор не жрамши.
На продовольственном фронте всё было готово. Бабушка шла навстречу, держа в вытянутых руках кастрюлю с горячим борщом. Я развернулся и побежал впереди, чтобы вовремя открыть для неё дверь, а когда появился из-за угла, дед уже открывал калитку и здоровался с отцом Вальки Филоновой. На улице тарахтел трактор. Насколько я понял, к столу мы не успели.
Валерий Иванович приехал на «бобике» с опущенным брезентовым верхом. Был он в синей рабочей спецовке, с папкой с надписью «Дело» и в хорошем, боевом настроении. Увидев меня, вскинул руку в приветственном жесте и весело крикнул:
– Здорово, герой! Смотри, уведут Вальку! Звонила недавно, хвасталась, там кто-то из старшеклассников стишок о ней сочинил!
Дед сбегал за кошельком, заплатил по квитанции, поставил на месте галочки свою подпись и стал расчищать пространство перед поленницей. Старший Филонов отнёс папку в машину и принялся ему помогать.
– Это что за диковинный агрегат? – кивнул он на виброплиту, когда с неё сняли брезентовый плащ, защищавший от непогоды.
– Электротрамбовка, – коротко пояснил дед.
Валерий Иванович присел на корточки, потрогал руками сварочный шов.
– Похоже на самодел, – задумчиво произнёс он, – хотелось бы посмотреть, как эта штука работает.
Я сбегал за переноской. Виброплиту вытащили на улицу, а в качестве экспериментальной площадки выбрали глубокую рытвину у передних колёс «бобика». Её забросали камнями и свежей землёй. Дед взялся за ручки. Тракторист заглушил двигатель и спустился на землю, поближе к центру событий. От смолы подошли мужики. Обеденный перерыв, но им, как людям причастным, тоже было что посоветовать.
– Зверь-машина! – сказал Петро, подгребая лопатой щебёнку с обочины. – Здравствуйте вам! Дрова, что ли, привезли? А где выгрузка? Или в цене не сошлись? А то бы мы с Василём…
– Действительно, – спохватилось городское начальство, – что-то мы увлеклись созерцанием! Ты слышал, Мансур Зарипович? Нас уже критикуют!
– Так куда высыпать, Валерий Иванович?
– Постарайся ближе к калитке. Людям ведь вручную таскать.
Поленья были крупными и тяжёлыми, как кирпичи. На изгиб левой руки помещалось четыре штуки, но даже с таким весом мне было трудно вставать на ноги. Больше всех поднимал тракторист. Был он худым, жилистым и таким длинноруким, что трелевал охапки, доходившие ему чуть ли не до уровня глаз. В работу включились все: Петро, дядя Вася Культя и старший Филонов. Он даже разделся до пояса, настолько вспотел. Подтянулись соседи: дядя Коля Митрохин, ездовый из Семсовхоза и Толик Корытько, младший сын деда Кугука.
Когда куча уменьшилась где-то на треть, Валерий Иванович отозвал в сторону деда, чтобы попрощаться.
– Такое дело, Степан Александрович, – сказал он, надевая рубаху на потное тело, – собираюсь я между складами асфальт положить. Расстояние там небольшое, дорожный каток не развернётся. Нельзя ли посмотреть вашу электротрамбовку в деле? В аренду оформить или ещё как-нибудь? Деньгами заплатить не смогу, нету такой статьи, да и бухгалтер не разрешит. Только дровами или углём.
