Серёга ушёл в расстроенных чувствах. Чуть не забыл у меня свой блок сигарет «Тройка». Он, собственно, за куревом и приходил. На нашей базе дешевле. А ко мне заглянул потому, что недалеко. От бывшей «Заготконторы» прямиком через железку – и здесь.
Прощаясь, сказал:
– Нет, правильно мамка сделала, что тебя с собой не взяла.
Может, он и прав. Только я ему всё равно завидую.
После обеда дед завалился спать. Я в его возрасте тоже любил это дело и частенько припухал на диване под мерное бормотание телевизора. Даже чашка крепкого кофе не бодрила, а действовала наоборот, как снотворное. Наверное, «тихий час» в пионерском лагере включили в распорядок не женщины, а мужики-«сорокоты» в силу особенностей своего организма. Две недели назад я даже в мыслях не мог допустить, что после борща и вареников с сыром буду вот так лежать и таращиться в потолок. А попробуй-ка тут усни, когда каждая клеточка тела рвётся на волю, в рост!
Я убавил громкость нашей радиоточки, лёг поверх одеяла, открыл на закладке томик Лазутина и погрузился в мир когда-то прочитанного. С точки зрения опыта, приобретённого в прошлой жизни, текст обретал совершенно другие краски, рисовал новые образы, пробуждал иные ассоциации.
Диктор мне не мешал. За годы, проведённые в радиорубке, я научился игнорировать ненужную информацию, извлекать из эфира только самое ценное. Прежде всего меня интересовал футбол. Я, конечно, помнил, что по версии «Франс футбол» сборная СССР никогда не опускалась ниже пятого места в рейтинге лучших команд Европы, но результат всё равно превзошёл самые смелые ожидания. Во втором тайме наши дожали французов, забив в их ворота три безответных мяча, и выиграли со счётом 4:2. Стрельцов, кстати, и сам забил, и отдал две голевые передачи.
Ещё удивило, что в составе нашей команды выходил на замену московский динамовец Еврюжихин. Был там у них такой левый крайний: при сумасшедшей скорости полное отсутствие техники. Острословы его называли «всадником без головы». Мне почему-то казалось, что он майку сборной наденет намного позже, когда у нас появится телевизор, а я перейду в седьмой класс. Так оно или нет, поди сейчас вспомни! Сколько годков прошло!
В последних краевых известиях слушать было особенно нечего. Ласкали, конечно, слух забытые имена и названия коллективов. Герои Социалистического Труда Панкратьев, Курбич, Долгалюк, Клепиков. Бригада сборщиков станкостроительного завода имени Седина под руководством Трояна. А вот центральное радио было наполнено предвоенной риторикой. На Ближнем Востоке вызревал давнишний конфликт. Египет осуществлял концентрацию войск на Синае. Из сектора Газа уходил контингент ООН. Иордания, Ирак и Кувейт объявили всеобщую мобилизацию. Резервисты израильской армии распущены по домам на выходные дни. Советский Союз заранее всё осуждал. Франция, как ни странно, поддерживала СССР. Генерал де Голль заявил, что агрессором будет считаться та сторона, которая первой начнёт военные действия. В Китае было не слаще. Там свирепствовала «культурная революция». Покончив с общим врагом, хунвейбины поделились на «красных» и «чёрных», по признаку социального происхождения. Между ними уже начались междоусобные локальные войны с применением артиллерии.
На этом зловещем фоне наши «домашние» новости радовали стабильностью и уютом. Страна готовилась к встрече 50-летия Октября. К памятной дате приурочивались почины, ею нарекались новые улицы. Фарфоровый завод «Пролетарий» приступил к выпуску продукции с юбилейной символикой. Севастополь готовился принять у себя финальный этап военно-спортивной игры «Зарница». В Минске подходила к концу декада узбекской литературы и искусства. По этому случаю в ЦК компартии Белоруссии состоялась встреча с руководителями братской республики, художниками, артистами и писателями – участниками декады. А на самой большой сцене, в Театре оперы и балета, состоялся праздничный концерт. Здесь диктор процитировал статью из газеты «Советская Беларусь»:
«Торжественно, величаво прозвучала ода „Партия Ленина“. Исполнение этого произведения композитора Мутала Бурханова явилось символом дружбы. На сцене слились голоса артистов Узбекистана и Белоруссии…»
Когда книжные строчки начинали сливаться, я откладывал книгу, укутывал шею шарфом и делал вид, что иду в туалет. Это случалось каждые полчаса. Во дворе было влажно и душно. Земля в огороде дымилась короткими языками полупрозрачного пара. Дорожка у дома подсохла. Дед Иван наводил порядок на своей половине. Подмазывал летнюю печку раствором из глины с половой и конским навозом. Как же на свежем воздухе хорошо!
– Сашка, домой, простынешь! – Бабушке уже надоело выкрикивать эту фразу.
– Иду! – привычно откликнулся я, громко захлопнул ветхую дверь сортира, рядом с которым на всякий случай стоял (а то в следующий раз не поверит), и поплёлся в опостылевшую кровать. Так скучно, как мне сейчас, бывает лишь в детстве.
Дед уже на ногах. У заросшей вещами вешалки прохлопывает карманы своей рабочей одежды. Ищет сигареты и спички. Сейчас перекурит и дело себе найдёт. И дернул меня чёрт ходить босиком! Скорей бы закончились эти три дня!
Я достал из комода альбом, коробку с цветными карандашами и принялся рисовать наш дом, каким я его видел в самый последний раз, уходя получать пенсию.
Вдоль кювета два старых ореховых дерева и красавица-липа. Она долго росла между ними тонкой былинкой, пока не сравнялась кронами. Сейчас набирает силу. А орехи уже не те. Доживают свой век. Плодоносят слабо и нестабильно. В прошлом году вообще не было урожая. На место старой калитки я приспособил железную дверь с табличкой «Диспетчерская», украшенную для декора продольными деревянными планками. Раньше она стояла в «Горэлектросетях», превратившихся в одночасье в ОАО «Независимая энергосбытовая компания». В честь переименования, а также в связи с тем, что выросший вчетверо руководящий состав страдал от отсутствия кабинетов, новый директор затеял грандиозную перестройку. Все старые окна и двери поменяли на пластик, купили новую мебель, две машины компьютеров, сделали теплый пол. Ну а я, на правах завскладом, подогнал «луноход» и вывез оттуда «ненужный хлам». Сказал, мол, на свалку. Прихватил заодно из бывшего красного уголка и Полное собрание сочинений Владимира Ильича Ленина. Хотел сохранить для потомков. По этим книгам очень легко отследить историю наших мировоззрений. Первые три тома изобилуют бумажными закладками, на которых карандашом, часто и густо, выписаны цитаты вождя. С четвёртого по седьмой всё нужное небрежно подчеркивалось прямо по тексту шариковой авторучкой. А после восьмого тома листы вообще склеены. Никто их ни разу не открывал. Табличка с названием улицы у меня сохранилась. Она, можно сказать, та же. Я нашёл её в мусорной куче у калитки, ведущей на островок, который давно стал полуостровом, очистил от ржавчины, восстановил. А вот номер дома сейчас другой. Был 69 – стал 71. С него, с этого нового номера, всё в этом доме пошло наперекосяк: болезни, смерти, хаос, запустение. Нумерология не по фэн-шуй.
Я как раз рисовал забор, который закончил монтировать два или три года назад, часть крыши и лаз на чердак, когда залаял Мухтар. Кто-то нетерпеливый требовательно стучал железной щеколдой нашей калитки. Ну как тут не полюбопытствовать? Попробовал встать, но правую ногу снова свела судорога. Беда с этой ходовой частью, с детства мне с ней не везло. Пока я привычными средствами восстанавливал кровообращение, во дворе раздались голоса, переместились в дом, по пути что-то бумкнуло и загудело.
