Вдова даже не моргнула, хотя до этого проявляла к Сьомирине куда бо́льшую благосклонность, чем к молодому человеку.
– Я отчего-то был уверен, что Паскар сообщил вам наши имена.
– Да чего взять с этого деревенского дурня? – очнулась вдова. – Он туповат даже для этой дыры! Только и может гайки крутить.
Она взяла руки Йозефика в свои и посмотрела на него чуть не с материнской любовью, хотя молодому человеку было, по идее, не с чем сравнивать. Сьомирина начала прихлебывать варенье и затащила Йойка себе на колени. Лучшую кандидатуру на роль живого щита было не найти. Хотя, с другой стороны, Йойк был скорее живым мечом. Или топором. Или живым линейным крейсером первого ранга.
– Я так долго вас ждала, господин вир Тонхлейн. В этом тумане, в этой сырости и серости. Я не видела своих детей так давно. Даже не знаю, стала ли я бабушкой или прабабушкой. Не знаю, хватит ли мне сил и отпущенного времени их отыскать, но теперь-то я могу хотя бы начать.
– Мне очень неловко, госпожа Гренн, но я не вижу никакой связи.
– Ты погляди на него, милочка! – взвихрилась вдова. – Связи он не видит! Помяни мое слово: все они одинаковые!
– Муфщины? – чуть не подавилась вареньем Сьомирина.
– Тонхлейны! – рявкнула вдова.
– Почему все прицепились к несчастным вир Тонхлейнам? – Йозефик схватился за голову. – На каждом шагу Тонхлейн то, Тонхлейн се, хватай Тонхлейна. А вир Тонхлейн даже не понимает, о чем речь!
Вдова злобно прищурилась.
– Только не надо заливать, что не понимаешь, о чем я толкую.
Йозефик истерично расстегнул пояс с кобурой, вытащил револьвер и за ствол протянул вдове. В его подрагивающих руках стальная машинка смерти извивалась, как пиявка.
– Возьмите-возьмите. Нечего теперь от меня шарахаться. Берите и стреляйте, а потом бегите на кухню за ножом побольше и потрошите меня. Потрошите! И если найдете хоть каплю понимания…
– Бедный мальчик…
– Не надо мне заливать про бедных мальчиков и «неужели вы не знали, сударь» – я уже сыт этим по горло. Либо потрошите, либо говорите.
– Не буду я вас ни в коем случае потрошить, – оскорбилась вдова.
– Если вы не заговорите, я сам с собой это сделаю. Подумайте, неужели этот ковер вам не дорог?
Закуски на столе кончились. Сьомирина переводила взгляд с Йозефика на вдову и доедала заварку из чайника. Одной рукой она цепко держала Йойка за загривок, и тот таращил один злобный глаз в потолок. В благоразумии вдовы Гренн она нисколько не сомневалась. К выкрутасам Йозефика уже как-то привыкла. Волновали ее последствия. Что-то подсказывало, что их лучше встречать не на пустой желудок. Очень разумное, между прочим, решение. Сьомирина в вопросах последствий была опытна не по годам.
– У нас мало времени, – отрезала вдова. – Расскажу, пока будем собираться.
Она улетела на кухню и стала набивать две корзины консервами и завернутыми в грубую ткань буханками.
– Чего глазеете? Пакуйте вещи.
– Мы их и не распаковывали, уважаемая.
– Отлично!
Вдова открыла форточку и крикнула:
– Паскар, живо сюда! Этот балбес должен был приготовить запас газолина.
Йозефик уже сидел на чемодане. Револьвер он повесил на место. Сьомирина поправляла шляпу перед маленьким зеркалом над рукомойником.
– Видится мне, что ванну мне сегодня принять не удастся.
– Нет времени.
– Даже на душ?
– Нет душа, милочка, мы же в этой треклятой деревне, – с жалостью сказала хозяйка.
– Ацедьё – это не деревня, а гавань, – вставил свое слово Йозефик.
– Не надо умничать. Вы даже не знаете, как мне эта дыра обрыдла. И как я устала притворяться перед местными чешуйноголовыми, что горжусь быть частью этого провонявшего рыбьими потрохами балагана! Где этот балбес Паскар?
Вдова Гренн сердито заходила по кухне. Не найдя в этом успокоения, она как черный вихрь вылетела в прихожую и с невероятной скоростью застучала каблуками по лестнице. Вернулась она так же стремительно с двумя пузатыми саквояжами и шляпной коробкой.
– Я смотрю, вы тоже готовитесь к отъезду, – ехидно заметил Йозефик.
– Я к отъезду была с самого начала готова, – огрызнулась вдова.
– Только нас ждали, да? – ухмыльнулся Йозефик.
– Не скалься, Тонхлейн. А ты, Сьомирина, дорогая, колбаски покушай или вот еще сыр есть.
– Сказали бы вы это до того, как я заварки наелась, – тоскливо улыбнулась Сьомирина.
– Вы расскажете, в чем дело, или нет?
– Дело все в том, что некто Йивентрий вир Тонхлейн оказал мне услугу. Еще во время Предпоследней он сделал меня официальной вдовой офицера. После переезда в эту дыру мой муж руководил постройкой одной посудины на местной верфи. В день выхода в море он и вся его команда просто пропали. И док оказался пустым, будто и не строили ничего. Хотя грохот почти год стоял ужасный. Дело было тайное и, видимо, успехом не увенчалось. Официально Адмиралтейство обвинило мужа в растрате и дезертирстве. Естественно, никакой пенсии за такое не полагается. Я осталась одна с тремя детьми без средств к существованию. Незавидная это участь – вдруг лишиться мужа в самый разгар войны.
Вдова уставилась в окно, и по ее щеке медленно поползла крохотная слезинка. Она промокнула ее белым платочком.
– Тут появляется этот старый козел Йивентрий. Говорит, что готов проявить участие в проблемах моей семьи, если я, в свою очередь, соглашусь принять участие в проблемах его… кхм… семейства. Ну и тип! Я сдуру подумала, что он меня замуж зовет, и согласилась. Ради детей. А этот гад только руки потер и сказал: «Отлично». Да так гаденько сказал, что у меня внутри похолодело.
В дверь тихо постучали. Вдова этого не заметила. Ее обволакивали воспоминания.
– В дверь стучат. Я открою? – вкрадчиво спросила Сьомирина. Вдова встрепенулась.
– Это Паскар. Он подождет. Я лучше уж сразу вам все выложу, чтобы потом не вспоминать это еще раз. Не думаю, что выдержу. Как того Тонхлейна вспомню, так задушить его хочется. И еще кого-нибудь в придачу.
Она многозначительно посмотрела на Йозефика. Тот ответил холодным, как могильный камень, взглядом. Ему не нравилось подобное отношение к его семейству, пусть он и не был по большому счету знаком с этими людьми.
– Он вернулся через неделю. Принес личные записи Альпи, какие-то бумажки с печатями «весьма тайно» и пометками «таинство снято по Высочайшему распоряжению» и документ, полностью снимающий с Альпиора Гренна обвинения. Даже расстарался его пенсию со всеми возможными приплатами оформить. Положил передо мной всю эту кипу и сидит – глаз с меня не сводит. Вот как у вас сейчас глаза у него были.
