Йозефик кивнул Шелку. Тот ухмыльнулся с гордым видом, потом поднес палец к губам и кивнул в сторону только что заглотившего мотылька Дандау. Йозефик повторил жест в отношении своих спутников.
К костру молодой человек подойти не решился. Содержимое котелка было из разряда тех тайн, в которые лучше не посвящаться. Он тихонечко, стараясь никого не разбудить, открыл багажник и достал из чемодана урну с прахом Йивентрия вир Тонхлейна. Затем жестами спросил у старого моряка, где точно находится утес, и твердым шагом пошел через непроглядную ночь и подлесок в указанном направлении.
Вернулся Йозефик вир Тонхлейн с рассветом. О его приближении возвестили три револьверных хлопка. Он молча подошел к костру и сел между Дандау и Сьомириной. Это место ему показалось наиболее подходящим с точки зрения композиции. Рядом с Дандау девушка смотрелась неприлично хрупкой и молодой.
– Что это было? – спросила Сьомирина с деланым спокойствием.
– Ты о чем?
– Выстрелы. Зачем стрелял?
– Ах, это, – будто еле вспомнил Йозефик. – Встретил, судя по хвосту, твоего бывшего адвоката. Интересно, что он тут делает. В командировке, наверное.
Костер радостно шипел росой на новой порции хвороста. Вдова Гренн и Смитти Шелк с хитрыми улыбками и блеском в глазах делали вид, что пили чай из закопченных жестяных кружек. Рядом стояла канистра. Все молча наслаждались утром, кроме тучи безмозглых лесных птиц с дурными голосами. Дандау протянул молодому человеку банку разогретых консервов и ложку с витой ручкой. Йозефик с превеликим удовольствием принялся за еду.
– Похоронил дядьку-то? – наконец спросил Дандау и широко зевнул.
– Угу.
– Ну и добрый путь Старому Черту! – взмахнул кружкой «чая» Шелк.
Вдова поддержала его совсем девичьим хихиканьем.
– И что теперь? Вернешься в Лупри? – бесцветным голосом спросила Сьомирина.
– Лето заканчивается, пора обратно в Луприанский, парень. Без этого на сытую жизнь можешь и не заглядываться, – подмигнул Дандау.
Йозефик прожевал последний кусок, отставил банку в сторону, облизал ложку и отдал ее Дандау, который засунул ее за голенище. Молодой человек утер губы шелковым платком и потянулся.
– Так что, значит, вернешься? – Сьомирина вздрогнула от своих слов.
Йозефик с наглой, все еще жирной ухмылкой обнял ее за плечи.
– Госпожа Поганка, вам не хотелось бы составить мне компанию и посетить Рьёмьн?
