– А, это? Не обращай внимания. Он не мой – я его в кредит купил или в аренду взял. Как счет пришлют, сразу верну. С билетом тоже промахнулся, но хоть удачно – тебя встретил. Я и не думал, что меня в такие нумера заселят, а в Келпиел надо кровь из носа.
Вил подозрительно прищурился.
– Так это получается, что ты не шишка вовсе?
– Больше чем вовсе.
– Вот класс! – Вил щелкнул пальцами и закатил мечтательно глаза. – Слушай, я тебе тут столько всяких штук покажу, с ума сойдешь! Повезет, так и в локомотив проведу под шумок.
– Правда? Можно локомотив посмотреть?
– Ну, умеючи-то, конечно, да… – Вил вдруг окаменел лицом.
Мимо прошел его коллега, загруженный чемоданами и сумками под завязку. За ним по коридору, как поршень в цилиндре, следовала необъятная сударыня. Следом семенил, по-другому не сказать, жалкий мужичонка, однако явно обеспеченный и скорее всего власть имущий, безжалостный и беспринципный. Обливающийся потом бедняга железняк укоризненно посмотрел на Вила, отчего тому явно стало не по себе.
– Вот что, мне работать надо, да и к тебе сейчас сосед припрется, так что…
– Что за фрукт?
– Репортеришка какой-то. Спецкор по отборной брехне. Может, принести чего? Печенье там, чай? Остальное-то только в вагоне-ресторане. В принципе неплохо кормят, только мало и дорого, – затараторил Вил, разрываясь между старыми и новыми друзьями.
– Ты же знаешь, что мне кусок в горло не полезет, если ты мне его принесешь, – скривившись, сказал Йозефик.
– Да не бойся ты, я не плюну.
– Я не из-за этого.
– А…
– Ага.
– Ну, тогда вот что! Ты официально приглашен на фуршет в машинном, – выпалил зардевшийся Вил. – Тебе сообщат! – прокричал он, скрываясь за поворотом коридора.
– Какая возмутительная фамильярность, – не оборачиваясь, так как это было физически невозможно при ее комплекции, встряла не в свое дело мадам с жалким мужичонкой, который вполне органично смотрелся бы выглядывающим у нее из сумочки. Йозефику стало невероятно гадко на душе, будто его в самую гнусность окунули. Он выскреб из сусеков своей души все завалявшееся там презрение. Половину он разместил на лице великолепной гримасой, а половину выплеснул одной фразой.
– Сударыня, при всем уважении, но в вашем положении следует поменьше привлекать к себе внимание. Знайте свое место.
Йозефик приготовился нырнуть в свою каюту и забаррикадироваться от оскорбленной дамы, но его фраза неожиданно попала в яблочко. Уши у мадам мелко задрожали, на жировых складках на затылке выступили бусинки пота размером с ягоду крыжовника. Она внезапно ломанулась вперед, увлекая за собой аксессуарного мужичонку и толкая перед собой своими могучими формами несчастного железняка. Этот ком жира, страха и невинных жертв со слоновьим грохотом влетел в одну из кают и хлопнул дверью. Однако потом дверь открылась, и оттуда вырвался испуганный железняк. Щелкнули замки, и из-за двери понеслись обрывки жаркого влажного шепота, иногда срывающегося на визг.
– Боги-боги-боги! Все вскрылось! Они все знают… О боги, мы погибли, все погибло! Мы пропали… Твоя вина, это все твоя вина. Боги, какой же ты слизняк… Жив… Больше таблеток класть…
– Опля! Это я хорошо попал, – только и сказал Йозефик и закрылся в своей каюте.
Каюта располагалась с левой по ходу движения поезда стороны. Платформа была с противоположной стороны, и у Йозефика не было никакой возможности поглазеть на провожающих. Из окна открывался вид еще на два пока пустых перрона, за которыми скрывался вид на чудеснейшую глухую стену подсобного здания бледно-оранжевого цвета. В ней было пробито одно кривенькое окошко, на подоконнике которого сидела осоловевшая от утреннего солнышка кошка. Пейзаж поражал своей статичностью. Каюта тоже развлечениями не радовала. Два больших кожаных кресла, одно из которых он с удовольствием оккупировал, журнальный столик с туристическими брошюрками и две рогатые вешалки. Естественно, на стенах возле кресел висели вездесущие зеленые бра, включающиеся цепочками. Все дорого, красиво, качественно, но скучно. Даже узор на напольном ковре не вызывал никаких фантазий. Про себя Йозефик отметил, что его чемодан из кожи не священных шаунских крокодилов идеально вписывался в эту обстановку. Да и сам он был достаточно хорош. Так хорош, что даже потянулся от удовольствия, как кот. После чего снял шляпу и пиджак и нарядил в них вешалку. От этого она стала похожа на гангстера-дистрофика.
Вернувшись в свое кресло, Йозефик заметил, что кошка с пейзажа исчезла. И окно исчезло. Даже дома и перронов больше не было. Молодой человек замер в замешательстве. Оцепенение сняла с него лишь медленно проползшая мимо водонапорная башня. Поезд тронулся так мягко, что Йозефик даже не заметил. В предвкушении комфортного путешествия, фуршета в машинном отделении, а может, и экскурсии по локомотиву он еще раз потянулся. Прибывший сосед застал Йозефика сладко зевающим и закинувшим усталые ноги на журнальный стол.
– Здравствуйте, здравствуйте, – хорошо поставленным голосом сказал вновь прибывший – среднего роста, средних лет, поразительно никакой человек с ядовитыми глазами. – Нам с вами предстоит совершить вместе шестичасовое путешествие до Келпиела-зи-Фах. Между прочим, раньше этот город назывался Воротами Севера и при Мерцен… – начал вещать на узкую аудиторию он.
– Вы, собственно, из какой газеты будете? – принимая более приличную, но менее удобную позу, обрубил его стройную речь Йозефик, надо сказать, немало озадачив того своей осведомленностью.
– В основном «Эхо эпической эпохи». В другие издания пишу только по возможности и желанию. И иногда я свободная птица. – Он бросил свой потертый малиновый саквояж на багажную полку, клетчатый пиджак и кепку повесил на свободную вешалку и медленно, будто в горячую ванну, опустился в кресло. Он, казалось, отключился, но вдруг тряхнул головой и протянул Йозефику руку. – Хампфри Талецки. Как вы узнали, что я репортер?
– Случайно, – пожав его холодную вялую руку, обронил Йозефик.
– Да-да. Имеющий уши да услышит, имеющий интерес да узнает. Вы из какой конторы? – Взгляд Талецки стал злым, как хорек. От его агрессивной общительности Йозефику стало некомфортно, и иллюзии о прекрасной поездке собрали манатки и ушли.
– Без обид, но оставьте меня, пожалуйста, в покое, – без особой надежды на успех взмолился Йозефик.
– Ах, вы оттуда. – Талецки ткнул пальцем вверх. – Тогда молчу, молчу… А ловко вы эту министерскую женушку на место поставили. Мда. Скандал тот еще. Им конец. Может, все-таки прокомментируете? Эксклюзив в знак расположения к товарищу по путешествию?
– Без комментариев.
– Ха-ха. Конечно-конечно. Зачем же они нужны, когда и так ясно, как все плохо. Подумать только! Министр скоропостижно скончался, а его жена исчезает, да еще и заместителя министра прихватывает. Все на ушах, все в шоке. Но, а у вас все под контролем. Восхищает. Честно, восхищает! Не зря налоги платим.
