Отыскав свой чемодан и выудив из-за пазухи угоревшего Йойка, он скатился с тюков и рысцой побежал подальше от пожара. Бежать было трудно, жарко, потно и вообще неприятно. А полыхавший неподалеку пожар только усугублял пагубное воздействие физических упражнений на организм. Подальше от пожара с неба уже не лился огонь, а лишь, как пушистый черный снег, медленно опускались хлопья сажи. Одна такая пушистая снежинка из сажи с шипением обняла глаз Йозефика, которому пришлось остановиться. Он тоже зашипел и рукавом тщательно заскоблил свое око. Слезы и проклятия вернули молодому человеку зрение, а короткая передышка дала возможность подумать.
– Йойк, куда нам теперь, а? – тяжело дыша, спросил у полуобморочного зверя Йозефик. – Тут пылает, там нет ничего. Куда пойдем?
Нюх у животных развит куда лучше, чем у людей. В запахе, исходящем от варящегося супа, человек распознает только суп. А любой зверь учует каждый ингредиент супа и еще породу, возраст и пол шмыгающего над кастрюлей носом человека. Сейчас Йойк чувствовал тысячи разных запахов. Два из них по своей силе превосходили другие. Первым была кислая горькая вонь горящих резиновых изделий, поставляемых Луприанской химозной фабрикатой для дома увеселений госпожи Ноно (и зачем ей только был нужен целый вагон галош, одним богам известно), а вторым – ни с чем не сравнимый манящий и дурманящий аромат горелого мяса. Йойку в поездке не так повезло, как Йозефику, и никто не подумал его покормить. Так что грызун решил, что идти следует обратно в огонь. Поближе к славно пропеченному, с румяной хрустящей корочкой, выдержанному на красном вине молодому адвокату, который как раз доходил на одной из платформ.
Белка вывернулась из рук Йозефика, по повалившемуся столбу залезла на одну из платформ и исчезла из виду. Молодой человек сплюнул на землю ломоть сажи, схватил в зубы ручку чемодана и, покряхтывая, полез по столбу. На покрытой сажей платформе виднелась цепочка беличьих следов, уводящих сквозь облака черного дыма прямо в пламя. Йозефик повязал на лицо носовой платок, чтобы хоть как-то защититься от дыма, и побежал по следам.
– Йойк, сволочь, стой! Стой, кому говорю! – кричал Йозефик мерещащимся ему в дымных клубах очертаниям. – Крыса хвостатая, а ну ко мне! Ко мне, я сказал.
Неожиданно платформа закончилась. Просто оборвалась. Внизу горела смолянистая лужа, а вокруг Йозефика сомкнулось дымное кольцо. Молодому человеку страстно захотелось стать птицей и улететь из плена огненной смерти. Он посмотрел вверх на жирный искрящийся чад и передумал. Под платформой что-то взорвалось и дым на несколько мгновений рассеялся. Йозефик увидел пешеходный мостик, высокой дугой перекинувшийся на другую платформу. Платформа треснула и начала обваливаться вниз. Йозефик в последний момент успел взбежать на мостик, который, лишившись теперь с одного конца опоры, качался, как удочка в руках клюющего носом рыбака. На следующей платформе следы Йойка возобновились.
Теперь Йозефик был ближе к бушевавшему пламени, но тут хотя бы было меньше дыма. Воздух был нестерпимо горяч. Глаза, казалось, превратились в два шершавых камешка, которые нещадно натирали веки и, кажется, цеплялись за мозги. Горло пересохло до состояния мертвой пустыни, в которой не было смысла искать оазис. Йозефик даже сглотнуть не мог, потому что было нечего и какая-то штука во рту зацепилась за другую.
«Вот как Глауз с парнями завялились, – подумал Йозефик. – Да и я недалеко ушел».
Впереди на платформе с грохотом упала какая-то труба. Йозефик посмотрел, откуда она могла свалиться, и увидел водонапорную башню на трех опорах. Заклепки на одной из опор полопались от жара, и вся конструкция ходила ходуном. Йозефик, задыхаясь, подбежал к башне. Где-то там наверху, за клубами дыма спряталась вода. Много воды. Он схватился за опору и дернул. Он с тем же успехом мог бы попытаться вырвать гору из земли. Он обреченно согнулся.
«Так близко, а не достанешь, – подумал Йозефик. – Мне же всего ничего надо! Всего ничего? Да, всего ничего. Вот ты ничего и не имеешь. Заткнись! Сейчас бы в душ… Ишь размечтался, вобла. Душ!!!»
Йозефик достал револьвер и сразу же уронил, такой он был горячий. Он поднял его двумя пальцами и несколько раз перекинул из руки в руку, как печенную в золе картошку. Когда стало понятно, что больше он не остынет, Йозефик влепил все оставшиеся патроны в бак на вершине башни. Он продолжал впустую клацать курком, пока сверху на него не упало несколько струй славной воды.
«Славная водица! Славная теплая водица! – думал Йозефик, вертясь под струями воды и чуть не пальцами заталкивая живительную влагу в рот. – Моя водица! Вся моя!»
Счастье было недолгим, подкравшееся еще ближе пламя стало кипятить воду прямо на лету, и освежаться с ее помощью стало труднее. Йозефик понял, что надо двигаться дальше. Перед тем как покинуть свой оазис, он набрал воды в чемодан и сделал еще несколько глотков горячего чая без заварки.
Он вновь бежал по следам Йойка, и от него валил пар. За спиной колоколом ударила упавшая пустая башня, но он не обернулся. Платформа начинала крениться на один бок и, кажется, погружалась в бульон из расплавленной щебенки, шпал и рельс. Прямо на глазах она легла на один борт, и Йозефику пришлось бежать по торцу платформы. С нее в огненное озеро валился всякий хлам, и некоторый этот хлам очень громко взрывался и летел обратно, но уже по кусочкам. Такой номер стоило бы показывать в цирке: «Акробат с чемоданом над Огненной Смертью. Сгоревшим зрителям деньги за билеты не возвращаются».
Платформа стремительно уходила на дно. Поверхность булькающего стекла была так близко, что волосы на ногах у Йозефика закурчавились, а подошвы ботинок запахли лесным костром.
Сверху рухнул мост, и молодой человек перепрыгнул на него, а потом на крюк проезжавшего мимо козлового крана. Кран оказался попутный – он шел к вокзалу с остановками в синем пламени и адском огне. По крюковому тросу Йозефик благополучно залез на балку крана и, по-прежнему изображая акробата с чемоданом, побежал по ней к кабине. В кабине никого не было. На рычагах управления лежала обуглившаяся бочка. Это она правила краном. Из нее медленно текла истошно-розовая краска.
«Какая гадость. Надо отсюда убираться поскорее», – подумал Йозефик и посмотрел вперед. Можно, конечно, сказать, что он посмотрел вдаль. Но до дали он мог рукой дотянуться. Она была черная, жирная и пахла палеными волосами. Кран медленно ехал по уходящим в преисподнюю рельсам. Скорость погружения у него была выше скорости движения вперед. За ним скрежетали разламываемые взрывами упрятанных в них механизмов платформы, и их огромные куски поднимали в воздух огненные фонтаны.
Кран почти затонул у начала пассажирских платформ, у которых было, так же как и на вокзале Лупри, три уровня. Это были украшенные кирпичом бетонные конструкции. Они еще только начинали участвовать в огненном шоу. От жара на них вспыхнули скамейки, урны и доски объявлений. Холодными оставались только сосиски в тележке с хот-догами. Йозефик разбежался по крыше кабины и прыгнул на платформу. По приземлении он поскользнулся на кипящей жевательной резинке и уткнулся носом прямо в беличьи следы.
