Йозефик вылез из машины и смотрел, как зевака, на отчаянно извивающегося оборотня и явно побеждающую белку. Йойк ухватился за волчьи уши поближе к основанию и начал распрямляться, как штангист. Вой перешел в нечеловеческий диапазон. Йозефик испугался, что в машине стекла потрескаются. Но по-настоящему его обеспокоил донесшийся из глубины леса ответный вой. Причем не один. К месту битвы спешила подмога, а у Йозефика уже заканчивались белки.
– Давай заканчивай с ним, – скомандовал он.
Йойк прибег к старинному приему луприанских парковых белок, которым они обычно глушили лошадей. Он переносил центр тяжести, как на качелях, отчего оборотень мотал головой все сильнее и сильнее. Белка направляла оборотня так, чтобы он снова и снова бился мордой об капот.
– Что ты творишь? Краску ведь испортишь! Бей его вон об камни! – закричал Йозефик и, ничуть не смущаясь присутствием огромного оборотня, наклонился над капотом, выискивая возможные повреждения. Йойк попытался перенаправить оборотня на булыжники, но маневр был слишком крутой, и у того порвалась рулевая тяга. В смысле ухо оторвалось. Оборотень грохнулся на землю. Белка кубарем скатилась с его огромной головы, и ее тут же прижала к земле тяжелая лапа. В оборотне была частичка человеческого. И эта человеческая жажда мести горела в его глазах.
Всем участникам ночного спектакля заложило уши от раскатистого выстрела. Вспышка осветила лес вокруг, и в частности высокий каменный столб с изображениями волков, основание которого освещали фары автомобиля. Еще она осветила улепетывающего на всех четырех лапах оборотня. Он бы улепетывал с поджатым хвостом, если бы тот не валялся отстреленным на дороге. Вспышка отразилась в нескольких десятках пар красных глаз в глубине леса. Они приближались.
Отдача кошмарного револьвера швырнула Йозефика пятой точкой о земную твердь. Он с кряхтением поднялся с земли, подобрал с дороги белку и залез в машину. Развернуться на такой узкой дороге за один присест было невозможно. Пришлось тыкаться туда-сюда, как слепой котенок. Наконец, удалось вырулить на дорогу. Именно в этот момент на капот запрыгнул оборотень.
– Краску попортишь, псина блохастая! – заорал на него Йозефик и выжал газ до упора. Влажный нос оборотня со скрипом прополз по лобовому стеклу, и он скатился с капота. – Ну что за манера у людей? Машина-то при чем? – с печалью в голосе спросил Йозефик у Йойка, который бегал по спинке заднего сиденья и зло кричал на бегущих вслед за машиной оборотней.
На прямых участках дороги автомобилю удавалось оторваться, но в поворотах преследователи сокращали дистанцию, подло срезая через лес. Некоторые особо упитанные из них застревали между деревьев, но большинство вело преследование очень и очень ответственно и профессионально. Какой-то не особо умный оборотень поравнялся с машиной и попытался прокусить колесо. Это был очень глупый поступок, но его гнал вперед охотничий инстинкт. Впрочем, теперь им занялась крутиалисова сила. Машину ощутимо тряхнуло, но Йозефик быстро выровнялся. Зубы ударили в окрестные деревья, как пули.
Луна сдула с себя назойливую тучу. Оборотни при освещении уже не казались такими пугающими. Будь у Йозефика пара ненужных сосисок или кусок хирургической колбасы и не произойди только что это недоразумение с наездом, избиением и купирующей стрельбой, он бы попытался с ними подружиться. Вполне милые мохнатые создания. Если уж на то пошло, то прыгающий сейчас по заднему сиденью комок злобы вызывал у него куда больше тревоги.
Впереди просвечивало открытое пространство. Там, изогнувшись полумесяцем, тянулись поля, зажатые между темных стен леса. На полях спела пшеница, рожь или еще какая-то трава, длинный путь которой от земли до стола Йозефик себе не представлял. Дорога более или менее прямо уходила на другой конец полей, к темным силуэтам домов. На некоторых из них горели желтоватые звездочки окон.
Наконец Йозефик мог не беспокоиться о том, что поцарапает машину, и нажал на педаль чуть сильнее. Мотор рыкнул, и от этого звука оборотни остановились, как по приказу. Они удивленно переглядывались и с испугом посматривали вслед стремительно удаляющейся добыче.
Городок оказался очень даже крупным по меркам Бурнского леса. Придорожный щит сообщал, что город зовется Заячий Ручей и население в нем присутствует. Застроен он был преимущественно старинными деревянными домами с палисадниками, полными душистых растений. Встречались и каменные дома, в них, как правило, располагались лавки. Вопреки обыкновению, их витрины смотрели на улицу со вторых этажей, а первые представляли собой глухие стены. Наверное, на улицах должно происходить нечто из ряда вон выходящее, чтобы торговцы прятали входы своих лавок подальше от посетителей. В центре города была треугольная площадь, образованная ратушей, гостиницей «Заячья нора» и религиозной постройкой с партизанскими наклонностями, которая никоим образом не выдавала имена и явки божеств, которым посвящена. Старинные часы на башне ратуши показывали почти три часа ночи.
Йозефик остановился у гостиницы ровно в три ноль-ноль. Из циферблата часов выскочили механические зайцы и, тарахтя своими маленькими двигателями, пробежали три круга по часовой стрелке. После этого они один за другим исчезли в стальной волчьей пасти над циферблатом. Кто бы ни был мастер, изготовивший эти часы, но он явно больше симпатизировал волкам. Не то чтобы зайцы не нравились неизвестному часовых дел мастеру. Нравились, и очень, но только на вкус. Молодой человек поежился от ночной прохлады, забрал из машины вещи и вошел в гостиницу.
Холл освещали светильники, показавшиеся Йозефику очень любопытными. По форме они походили или на васильки, или на сполохи пламени, а может, были плодом их необычного союза. От них исходил голубоватый свет, однако не казавшийся холодным. Такое освещение украшало бугристые оштукатуренные стены вычурными переливами теней, в которых даже человек, напрочь лишенный фантазии, увидел бы сказочных животных или замки чародеев. Йозефику игра теней напомнила колыхание тумана в глубинах леса. За стойкой регистрации деловито копошился портье в светло-голубой жилетке. Он так сосредоточенно разбирал почту и отмечал что-то в журнале посетителей, что даже не заметил, что его круглая шапочка с серебристым ободком съехала на затылок.
Йозефику, чтобы привлечь внимание портье, пришлось звякнуть в стоящий на стойке звоночек. Это был первый случай за время путешествия, да и вообще в жизни, когда молодой человек воспользовался звонком, чтобы отвлечь ночного портье от дел, а не попытаться разбудить. Это, пожалуй, был самый деловитый и несонливый ночной портье в мире.
– Доброй ночи, господин! – бодро приветствовал Йозефика портье и не мигая уставился на сидящего у того на плече Йойка. Затем он шмыгнул носом и добавил: – Рад вас приветствовать в «Заячьей норе» и в Заячьем Ручье в целом.
– Я хотел бы снять номер до утра. С душем, ужином и завтраком, – устало сказал в ответ Йозефик, но все же постарался вежливо улыбнуться. Улыбка получилась жалкая и сморщенная. Портье же в ответ расцвел таким оскалом, что карта теней на стенах изменилась от блеска его зубов. Он пролистал книгу, поставил в ней галочку и выложил ее перед Йозефиком.
