Кончились стрелы трусливые, и сошлись армии разбойничьи и войско светлое. Грохнули щиты в щиты, вонзились пики вострые в животы да груди, опустились мечи, руки да головы порубив. Пуще прежнего кровь потекла по холмам истоптанным, по траве багряной. Не день и не два рубились люди возле града великого. Под небом все телами усеяли мертвыми. Слетелось вновь воронье могильное в стаях многих и многим стаям со всех краев клич скрипучий кинуло. Почуяли кровь да мясо да вышли из лесу звери голодные с глазами горящими, и пир на мертвецах им был уж готов. А битва все продолжалась, тьму разбойников войско светлое истребило, но много людей добрых головы сложили свои и кровь пролили без меры. Вспенился и забурлил, кровью напившись, ручей, что зовется Заячьим.
Не было конца битве страшной, не дрогнули храбрые воины Заячьего Ручья. Сколь умелы они были в ремеслах, сколь упорны в пахоте, столь бесстрашно сражались они. За дом родной и деток малых в доме том, за павших и тех, кто еще падет, сражались они. Поняли вожаки армий разбойничьих, поняли чернодеи чужедальние, что в поле открытом да бою честном не одолеть им светлых очами и душою крепких воинов из града Заячий Ручей. И совершили колдовство темное, на крови да тлене вскормленное. Разверзлось небо с негодованием и громом страшным да молниями шипящими сожгло чернодеев да вожаков темных, погнало прочь с холмов войско темное. Поглотили их глубины лесные и даже кости их черные не выплюнули.
И остались вновь у ручья Заячьего те лишь, кто сердцем чист. Очистились воды звонкие от крови, печально пролитой, от крови, честно пролитой. Упокоены были павшие воины храбрые и сожжены груды разбойников темных порубленных, посеченных. Тоска и грусть пришли в Заячий Ручей, но не было в ней ни страхов, ни отчаяния. Мечи да пики были смазаны, да обернуты стягами вражьми, да сложены, покуда не понадобятся. Нет людям честным да добрым нужды в стали кровавой, кроме как дом родной защитить. Мир и покой вернулись в град, построенный на ручье, что зовется Заячьим.
Но колдовство черное было совершено.
Первой Бледной Тоской обернулись все от мала до велик, в волков спесивых да кровожадных. И кинулись друг на друга, не ведая ни себя, ни ближнего. Мать пожирала дитя родное, брат загрызал брата, и летели по земле комья шерсти подранной, кровью напитанные. Закралась в души чистые дикость звериная, и увидели все мир глазами зверя ненасытного. Не было более покоя на берегах ручья, что зовется Заячьим.
Пропал град великий, пропали мастера искусные и пахари неустанные, пропали и дети, и старики. Волчьи стаи голодные лишь остались. И остатки покоя да любви топили они в крови ближнего и вместо вод хладных ручья Заячьего испили крови звериной горячей.
Могуче было колдовство темное, но сердце чистое, сердце доброе таковым и останется без срока, даже кровь звериную по жилам струящее. Угасала злоба звериная в глазах волчьих, и возвращалась душа человечья людей тех добрых, что построили град великий, что зовется Заячий Ручей. Не скоро то свершилось и горя много в пути принесло, но сгинуло колдовство темное и злое, смылось водами студеными ручья, что зовется Заячьим.
Мой далекий пращур был там, на берегу ручья, когда все закончилось. Люди стояли и смотрели друг на друга в смятении сильном. Ужас и стыд содеянного терзал их, но и радость была велика. Колдовство развеялось? Нет, оно отступило. Но ненадолго – следующим месяцем, Белой Тоской, все повторилось. И снова, и снова, и снова…
Долгие годы, целые поколения, ушли у нас на то, чтобы научиться жить с нашим проклятьем. Мы изучили его со всем тщанием и усердием. Теперь оно над нами не властно в той кошмарной степени. Нет в нем той силы, которая когда-то, давным-давно, чуть не стерла с лица земли наш прекрасный город. Но со звериной кровью влилась в сердца горожан и слабость, которую умом не осилить. Не у всех хватило воли ей противостоять, и они отдались ей добровольно. Сломанные, исковерканные души… Их вой мы слышим по ночам. Много зла они творят, но ведь не ведают. И ничего, кроме сострадания, мы им дать не можем. Они ведь наши братья и сестры, отцы, матери и дети. Они почти безумны, они несчастны, и они напуганы своей собственной нечестивой силой. Сейчас мы их зовем дичалыми стаями.
Самое удивительное, что они, извиняюсь за вульгарность, озверели не полностью. Сохранилась часть воспоминаний и навыков. Способность рационально и логически мыслить также не была утрачена участниками дичалых стай. Это делает их куда как более опасными для нас и очень осложняет наши исследования по их излечению. Как мы знаем, зверь уходит с Бледной Тоской, но они с упорством сумасшедшего не хотят его отпускать из своих сердец. И они нашли способ, как всегда оставаться в своем печальном состоянии. Проклятый адуляр! С помощью этих камней любой свет может воспроизвести Бледную Тоску и пробудить зверя. Это бедствие настолько страшное, что пришлось забыть о попытках излечения безумия дичалых стай и все силы направить на борьбу с новым злом. Адуляр чрезвычайно опасен, чрезвычайно. Это угроза существованию нашего города. Нашим детям.
К сожалению, еще до того, как жители нашего города были гнусно околдованы, адуляр был довольно широко распространен в поселениях Бурнского леса и использовался как поделочный камень. Множество когда-то безобидных украшений лежит в земле Бурнского леса, как бомбы замедленного действия. Достаточно одного лучика света, чтобы пробудить в них страшную силу Бледной Тоски. Люди дичалых стай с одержимостью ищут адуляры. Еще несколько лет назад они использовали их исключительно для своего личного озверения, но теперь адуляры поступают в Заячий Ручей!
Как правило, в город адуляр ввозится в виде мелкого порошка. Но даже его малой щепотки в солнечном свете достаточно для того, чтобы вызвать у смотрящего эйфорию и спровоцировать пробуждение зверя. Это сопровождается повышением температуры тела, улучшением реакции и восприятия. Ничего, казалось бы, страшного, но адуляры вызывают сильное привыкание. Даже в виде таких малых кристаллов они чрезвычайно опасны и в конечном итоге могут привести к безоборотному пробуждению зверя. Были уже случаи безоборотного пробуждения. Трудно переоценить важность борьбы с этой заразой. Без всякого преувеличения, адуляр – это бич нашего времени.
Бороться с распространением адуляра в Заячьем Ручье чрезвычайно трудно, так как служители закона тоже подвержены его тлетворному влиянию. Несмотря на свои благие намерения и силу воли, борцы с адуляром не могут избежать его употребления при обнаружении. Они постоянно рискуют своей человечностью ради нас. Но этого порой оказывается недостаточно. По тайным каналам в город регулярно поступает порошок из адуляра, что иначе как злонамеренной деятельностью дичалых стай объяснить невозможно. Но и кроме этого, в городе может встретиться адуляр в куда более опасных дозах. На чердаках и в подвалах, в старых шкатулках и на дне сундуков есть риск обнаружения цельных адуляров размеров, достаточных для безоборотного исхода. Специальные бригады по поиску и обезвреживанию залежей адуляра работают неустанно, и скоро дома жителей города будут полностью безопасны.
Как я уже упоминал, члены дичалых стай постоянно ввозят и распространяют в Заячьем Ручье адулярный порошок. Таким образом, они ведут пропаганду своего культа зверя. По сути, они его насильно насаждают путем втягивания в употребление этого порошка. Но даже они не идут на риск и не ввозят крупные кристаллы адуляра.
